Черный день. Книги 1-8 - Алексей Алексеевич Доронин

и беседами о том, «что будет, если завтра…». Богданов называл таких «хоббитами» и понимал, что при реальной катастрофе они или разбегутся, как тараканы, по щелям, или повиснут на группе неподъемным грузом.

С другой стороны, на хрен не нужны были единоличники. Отбирая людей для «инициации», они вводили их в курс дела постепенно, не раскрывая деталей вроде местоположения Гнезда. И многих бывалых отвергли только потому, что вовремя заметили в них кулацкую жилку. Слишком себе на уме те были. Кто думает, что может выжить без команды, пусть отдыхает — решил весь коллектив. Пусть строит персональные землянки в тайге и сидит там хоть до цыганской пасхи. Не нужны такие. Даже золотые руки и голова не перевешивают скрытой в человеке червоточины, которая проявится в самый неподходящий момент. Не хватало еще, чтобы такой «кореш» сбежал ночью, покидав в машину побольше общих продуктов.

Иногда случались проколы, такие как с Семеновым. Но в основном балласта у них в коммуне не было, каждый находился на своем месте. Да и о вопросе совместимости надо было помнить. Совсем без дрязг и разборок не обойтись, но там, где их количество превышает некую критическую массу, не может быть полноценной боевой и хозяйственной команды.

Но Богданов видел, что даже в таком составе сообщество оставалось рыхлым, без внутренних скреп и распорок. Надо было работать над этим. В ситуации ЧП предпочтительней один лидер, а не куча «равных».

* * *

Вместо пафосных речей он поставил на стол старый магнитофон, который обретался в стенах лагеря еще до того, как они сюда заехали.

— Вот, записал в радиоузле.

Он нажал кнопку. Запись была скверной, но позволяла разобрать сообщение, которое безымянный диктор зачитывал хриплым, совсем не левитановским голосом:

«…в 10:45 по московскому времени… США совершили нападение на нашу страну с применением обычных и ядерных боеприпасов… Уничтожению ядерным оружием подверглись более 1500 населенных пунктов…»

Он выключил магнитофон. В комнате повисла мертвая тишина.

— Дальше можно не слушать. Там список, почти все крупные города. Передают уже третий час на нескольких диапазонах — от ДВ до верхнего КВ. А может, и раньше начали, только нам было не до этого. Похоже, сообразили, что будут помехи, и долбят всей мощностью, на всех передатчиках, какие есть.

— Откуда это? — спросил Артем, его помощник по магазинным делам. В оружии он разбирался как бог, поэтому при всех талантах никем иным, кроме начвора,[21] быть не мог.

— Какой-то «чрезвычайный комитет», — объяснил Богданов. — Не разобрал, слышно хреново. Вроде с Урала. Ну и название выбрали, чекисты, ёклмн. Не представляю, кто они и как данные собирали… Что думаете, товарищи?

Сидящие за столом переглянулись.

— К стенке бы их, — подал голос Дэн. — Герои, сука… Моральный дух подрывают. Передатчик мощный, шпарят, поди, на полстраны. Сколько людей петлю затянут или мозги себе вышибут.

— Да уж, — кивнул Богданов, подперев голову руками. — Но мы не такие, верно? Нам от этого мессиджа одна польза. Без него мы не смогли бы правильно оценить ситуацию.

— А что-нибудь кроме списка там есть? — спросил Макс, его замок[22] и второй человек в ячейке, единственный из всех с боевым опытом.

— Обычная шняга про поведение в зонах заражения. Мол, если вы живете в пределах пятидесяти кэмэ от одного из этих городов, избегайте попадания осадков на кожу, обеззараживайте воду, не жрите продукты, на которые могла попасть радиоактивная пыль. А если ближе, то завернитесь в чистую простыню и ползите на кладбище. И прочие полезные вещи, которые мы и без них знаем. Под конец трогательный призыв не терять надежду. Вот ему мы последуем.

— И что будем делать?

— Снимать штаны и бегать, ёкарный бабай, — фыркнул Богданов. — Что тут думать? Брать почту, телеграф и телефон, пока дают. Все ведь в курсе, рядом с райцентром склад фирмы «Сибагропром». Той самой, которой пол-Алтая принадлежит. Если не будем хавальником щелкать, можем успеть раньше местных. А потом ищи ветра в поле. Про нас ни одна собака не знает. Как партизаны — укусим и отступим.

Все притихли, и в комнате опять повисла долгая тишина. Одно дело — бить себя кулаком в грудь, мол, я такой герой, что круче меня только яйца, и совсем другое — идти на реальное дело, которое в прежней жизни классифицировалось по статье 162 УК — «разбой». Если группой лиц и с применением оружия — до десяти лет.

— Молчание — знак согласия, — подытожил Владимир. — Ну, со стратегией определились. Какие предложения по тактике, камераден? — Они называли друг друга на немецкий манер.

Приподнялся Леня Никольский, их штатный автомеханик:

— Вован, я, конечно, тебя уважаю, но, может, не так резко? Жратвы и так полно. — Он тщательно подбирал слова. — Зачем под монастырь себя подводить? Посидели бы пока на тушняке, а там видно будет. У нас одних консервов месяцев на шесть.

Вот и первое разногласие. А от него до конфликта и раскола недалеко.

Да, выбор стратегии не так прост, как говорил Богданов. У ядерного апокалипсиса своя специфика. Если б это был «обычный» катаклизм вроде иностранной оккупации, иссякания нефти или глобального экономического краха, люди расползались бы из городов медленно — после того, как вынесли бы все из складов и магазинов.

Ядерная война вносит коррективы в этот сценарий. По понятным причинам беженцев будет меньше, и идти им придется в основном пешком. Зато бежать они будут как ошпаренные. Страх перед радиацией погонит их прочь, и неизвестно, на каком расстоянии от города они остановятся. Тем более возвращаться некуда — позади выжженная земля. Кроме того, этот сценарий содержит еще несколько неизвестных моментов. Неясно, как обстоят дела с воинскими частями, насколько они пострадали и кому подчиняются. При сохранении тяжелого вооружения они первые кандидаты на лучший кусок пирога. Неясно, насколько эффективно будут работать спасатели. Будут ли лагеря беженцев, сколько народу они примут и как долго смогут кормить? И все же Владимир верил своему чутью.

— Шесть месяцев — не вся жизнь, — холодно произнес он. — Мы что, когда устраивали запас, думали, что через полгода утрясется? А вот хрен, господа. Волка ноги кормят. Можно было запасти еды и больше. И ждать, пока в муке заведутся жучки, а масло распадется на фракции. Постоянная ротация такого количества жрачки — дело трудное, задолбаешься туда-сюда возить, да и морда треснет жрать. Больше чем на год мы все равно бы не закупились. Но дело даже не в этом.

— А в чем, Володя? — не унимался спорщик.

— Нельзя сейчас сидеть на жопе, пока все валяется