Яд для королевы - Жюльетта Бенцони

Хотя Шарлотте нравилась любая погода, и большую часть дня она обычно проводила в парке. Она любила сидеть на краю одного из бассейнов и кормить хлебными крошками птичек, ей нравилось читать, сидя на скамейке. Лидия де Теобон отвела ее в дворцовую библиотеку, где библиотекарь дал ей томик басен Лафонтена, и теперь Шарлотта от души ими наслаждалась.

В то утро она была свободна от службы и, увидев в окно, что проглянуло солнышко, накинула подбитый мехом плащ, взяла книжку и отправилась в парк к своей любимой скамейке. Но ее ожидало непредвиденное огорчение — скамейка оказалась занята. Два молодых человека, которые могли быть только придворными дворянами герцога, если принимать во внимание изобилие бантов и лент на их камзолах — васильковых на одном, и ярко-красных на другом, — сидели на ее любимой скамейке и оживленно беседовали.

К Шарлотте они оба сидели спиной и ей, конечно же, стало ужасно любопытно, о чем они так горячо беседуют. Она потихоньку приблизилась к ним и предусмотрительно спряталась за статуей.

— Неужели ты в самом деле ходил туда, маркиз? И с какой же целью?

— Разумеется, чтобы она погадала мне, черт побери! Есть вещи, которые мне просто необходимо было узнать, и представь себе — я еще не успел открыть рта, а она уже рассказала мне все, что меня интересовало. На вид она отвратительна, но дара ясновидения у нее не отнимешь. Мой тебе совет: сходи к ней непременно, — с этими словами он похлопал приятеля по плечу. — Она потрясаю-ща-я!

Голос у молодого человека был петушиный, жесты жеманные, и при каждом движении его кружевных манжет до Шарлотты долетали благоуханные волны аромата амбры.

Его друг производил впечатление человека более уравновешенного, бантиков на его одежде было гораздо меньше, а тембр его голоса — на октаву ниже.— Не вижу в этом необходимости, — рассудительно заметил он. — Такого рода визиты кажутся мне небезопасными. Д'Асиньи тоже рассказывал что-то подобное в салоне мадам де Суассон. Он говорил, что эта гадалка творит чудеса, она же, кстати, превосходно готовит любовные порошки.

— И замечательно! Что может быть лучше любви?

— И еще порошки для тех, кто тебе мешает. А мне не мешает никто.

— Мне тоже. Но я думаю, что она их готовит, только если ее об этом попросить. Главное, она великолепно предсказывает будущее. Оно у меня будет потрясающим, и это все, что я хотел узнать. Ну, что? Возвращаемся?

— Я — нет. Мне здесь хорошо, я еще посижу.

Увидев, что юноша в васильковых лентах встал, Шарлотта мигом исчезла за спиной статуи — не дай бог, ее застали бы за подслушиванием! Она дала возможность юноше удалиться от скамейки и уж тогда заторопилась ему вслед. Она услышала столько необыкновенно интересных вещей и была так взволнованна, что не постеснялась даже окликнуть незнакомца:

— Сударь! Сударь! Постойте!

Юноша остановился и величественно повернул в ее сторону голову в огромном, мелко завитом каштановом парике, который делал его, долговязого и тощего, еще выше ростом.

— Что такое? — недоуменно промямлил он, ища среди кружев белоснежного жабо лорнет. Отыскав модную вещицу, он немедленно поднес его к своему тонкому, почти греческому носу. — Вы ко мне обращались, юная дама?

— Да, месье, к вам, и прошу меня за это извинить. Меня зовут Шарлотта де Фонтенак, я фрейлина герцогини Орлеанской.

Юноша, в соответствии с этикетом, немедленно галантно поклонился, вытянув ногу вперед и несколько раз взмахнув черной шляпой с васильковыми перьями.

— Счастлив познакомиться. Адемар де Сен-Форжа, дворянин из свиты герцога, всегда к вашим услугам. Если вы скажете, чем могу служить...

— Я только что... Но сначала я должна снова извиниться перед вами — на этот раз за невольную нескромность. Я сейчас все объясню. Вы сидели на скамейке, где я обычно читаю. Я слишком поздно заметила, что она занята, и нечаянно услышала ваши слова. Они так меня заинтересовали, что я не смогла удержаться и продолжала слушать. Я понимаю, что так не следует поступать, но... я здесь совсем недавно. И мне очень важно знать, что ждет меня в будущем и...

— Вы хотели бы справиться о нем у моей гадалки!

— Да, да! Вы угадали.

Улыбка-полумесяц обозначилась на губах юноши.

— Ваше желание так естественно. А гадалка — не какая-нибудь темная личность, она известна всему Парижу, и у нее бывают самые знатные и благородные люди.— А... А она очень дорого берет?

— За предсказание она берет одно экю. Но оно того стоит. А если нужны особые услуги, то назначается соответствующая плата.

— Нет-нет, никаких особых услуг. Меня интересует только мое будущее. Из ваших слов я поняла, что на ее слова можно положиться?

— Целиком и полностью! — воскликнул юноша. (На вид ему было лет двадцать, не больше, и он был счастлив, что кто-то прислушивается к его мнению и советам.) — Зовут ее Катрин Мовуазен, а попросту Вуазен, и живет она в красивом доме на улице Борегар, около собора Нотр-Дам-де-Бон-Нувель в квартале Вильнев-сюр-Гравуа. Вы хорошо знаете Париж?

— К сожалению, совсем не знаю. Я жила в Сен-Жермене, и до того, как стала фрейлиной герцогини и приехала в Пале-Рояль, никогда здесь не бывала.

— Ах, вот оно как! Ну что ж, как говорит само название квартала, он совсем не старый, населен столярами и плотниками и состоит из красивых особнячков с садиками. Именно такой дом и у гадалки Вуазен. — Он помолчал секунду и добавил: — Я бы с удовольствием проводил вас туда, но, к сожалению, завтра рано утром уезжаю вместе с герцогом. Он на несколько дней отправляется к себе в замок в Виллер-Котре.

Легкая гримаска на лице дала понять Шарлотте, что предстоящее путешествие юношу вовсе не радует.

— А вам обязательно ехать? — сочувственно спросила она.

— Я имею честь принадлежать к самому тесному окружению Его королевского высочества, без которого он не путешествует, но замок сейчас ремонтируется, и в это время года в нем совершенно невозможно жить! А я так легко подхватываю простуду! — С этими словами юноша вытащил из-за обшлага кружевной платочек и помахал им перед своим носом, словно отгонял мух. Жалобное выражение лица этого великорослого мальчугана, по всей видимости, пребывающего в отменном здравии, позабавило Шарлотту, но она постаралась сохранить серьезность. Она вовсе не хотела показаться невежливой. Наоборот, она очень любезно и ласково произнесла:

— Обещаю молиться за вас, желая вам теплой погоды и недолгого пребывания в замке.

— Как вы добры, — вздохнул он, и впрямь растроганный. — Поверьте, что по возвращении я буду рад увидеть вас вновь. Ваш верный и покорный слуга, — и он снова «подмел» аллею шляпой.

Шарлотта посмотрела ему вслед: он шел по аллее легкой, танцующей походкой, что свидетельствовало о том, что не носит высоких каблуков. Потом он свернул в сторону крыла, занимаемого герцогом, а она направилась к крылу герцогини, прямо к себе в комнату, которую делила теперь с Лидией де Теобон. Лидии в комнате не оказалось, и Шарлотта позвала свою горничную Мари. Мари, как ей было известно, была парижанкой. Шарлотта поинтересовалась у нее, не знает ли она, где находится собор Нотр-Дам-де-Бон-Нувель. Мари ответила, что, конечно, знает, но спросила не без удивления: