Главный герой Апокалипсиса - Юрий Розин

Начато вырезание печати «Кровавый допинг».

Печать «Кровавый допинг» успешно вырезана.

Несколько минут я просто висел на ремнях, обессиленный как никогда в жизни. Казалось, во всём теле не было ни одной мышцы, что сейчас могла хотя бы дёрнуться. Пятна крови на полу плыли перед глазами, в ушах стоял противный писк, заглушавший радостные возгласы резчика, а всё тело было мокрым и липким от пота. Однако, что удивительно, в норму я начал приходить довольно быстро. Когда сумасшедший палач–экспериментатор снова перевернул меня лицом вверх, я уже мог более–менее контролировать тело, хотя слабость так никуда и не делать. И, приподняв голову, я смог понять, почему. Вся моя кожа была алой. Пока резчик работал над печатью, я успел пропотеть кровью… просто шикарно.

Пока что продолжая игнорировать восторженное курлыканье безумца, я мысленно вызвал окно состояния. Изменение было заметно сразу. На спине силуэта, примерно там, где находились последние рёбра, появилась размашистый узор в виде распростёртых крыльев и кровавыми каплями вместо перьев. И, немного сосредоточившись, я смог вызвать описание своей новой печати и, заодно, пояснение всех её свойств.

Печать «Кровавый допинг»

Ранг: Бета (Альфа)

Затраты ауры: 250

Положение: Верх поясницы

Особые свойства: активная, искусственная

Описание: Печать задействует скрытые ресурсы организма пользователя,

на несколько минут доводя тело до пикового возможного состояния.

Увеличение характеристик тела вдвое.

Возможно использование без применения ауры,

при этом преодоление лимита текущего ранга невозможно.

После использования печати тело будет крайне ослаблено.

Уменьшение всех характеристик втрое.

Ну, прекрасно… одновременно с сарказмом и без него. Допинг определённо был очень полезным навыком. Даже сейчас, не имея ауры, я мог применить его, чтобы справиться с критической ситуацией. Вкупе с Сыном апокалипсиса эффект должен быть очень значительным. Однако это ведь не конец, а только половина. Резчик говорил ещё о какой–то печати, и мне, наверное, стоило на время отложить свои мысли и послушать, что он там лопотал.

— …того, чтобы быть занесённой в летописи моего искусства! Ты можешь мне не верить, голубчик, но я даже не до конца понимаю суть этой печати. И это несмотря на то, что являюсь резчиком Альфа–ранга! И это при том, что меня всегда считали гением! Однажды в академии…

Ну, понятно, бессмысленный словесный понос. Хорошо, что я лежал лицом вверх и не видел резчика, а значит, и он вряд ли видел усталое и безразличное выражение моего лица. А то эксцентрик вроде него вполне мог передумать ставить на меня печать, скорее всего являвшуюся истинным роялем в кустах моей истории. Пришлось выслушивать дифирамбы исключительности его, его работ и той печати, что он собирался поставить. Вообще странно, что он куда–то свалил. Вроде как камни праха после вырезания Допинга в его руках ещё остались, но при этом он уже десять минут не показывался и даже почти не производил никаких звуков. Я изредка слышал только шуршание бумаги. Может быть, сверялся с конспектами?..

Ага, точно. Через четверть часа он вернулся и, протерев мне живот какой–то грязной тряпкой, положил на него стопку замусоленных листков. Что на них было изображено я, естественно, не видел, да и вряд ли что–нибудь понял бы, но всё равно меня неожиданно обуяло дикое любопытство. Как бы шаблонны и надоедливы не были восхищения резчика, его азарт отчасти передался мне. Несмотря на то, что я понятия не имел, что эта печать из себя представляет, я уже не мог дождаться завершения процесса.

— Ну что, голубчик, начнём, пожалуй… — дрожащим голосом произнёс резчик и с какой–то даже торжественностью положил правую руку мне на грудь.

А потом я понял, что боль от вырезания Допинга — это даже не цветочки, а так… бутончики. Меня вырубило мгновенно, но того нечеловеческого страдания, что успело просочиться в сознание за эту долю секунды, почти хватило, чтобы выжечь мне весь мозг. Не знаю, сколько я провалялся в отключке. Может быть, часы, может быть, дни, а может быть, и считанные минуты. К счастью, когда сознание вернулось, боль, хоть и цеплялась по–прежнему за каждую клеточку моего тела, уже не была столь ужасна, как в самом начале. А перед глазами, двоясь из–за неспособного сфокусироваться взгляда, плавало с десяток оповещений системы.

Начато вырезание печати «Пожиратель эволюции».

Ранг печати «Пожиратель эволюции» значительно превышает ранг резчика.

Расчёт штрафа…

Штраф определён: блокировка части эффектов печати.

Ранг печати «Пожиратель эволюции» критически превышает ранг пользователя.

Расчёт штрафа…

Штраф определён: закрытие доступа к печати до получения пользователем ранга Бета.

Печать «Пожиратель эволюции» пересекается с печатью «Сын апокалипсиса».

Конфликт печатей.

Расчёт исхода…

Исход: уничтожение печатей.

Печать «Рухнувшая первая стена» вмешивается в конфликт печатей.

Перерасчёт исхода…

Исход: смещение печати «Пожиратель эволюции»,

частичное слияние печатей.

Происходит взаимообмен свойств печатей.

Расчёт…

Печать «Сын апокалипсиса» получает свойство: ограниченная.

Печать «Пожиратель эволюции» получает свойства: скрытая, привязанная.

Происходит изменение действующих штрафов печатей.

Перерасчёт…

Закрытие доступа к печати «Пожиратель эволюции» отменено.

Печать «Пожиратель эволюции» успешно вырезана.

… если бы у меня были силы, я бы искренне удивился подобному. Правда, «вмешательство Слома первой стены» по сути означало лишь то, что в происходящее вклинился Автор и лично переписал неприятный исход, чего я ожидал и так. Однако всё равно, это было довольно удивительно. К сожалению, на большее удивление у меня уже не было сил. Глянув в последний раз на исчезающие экранчики оповещений, я погрузился в тяжёлый, полный кошмаров и боли, но всё–таки сон.

Очнулся я от того, что меня бесцеремонно и явно не заботясь о моём мнении, били по щекам.

— Эй! Эй, очнись!

Голос был смутно знакомым, но сквозь жуткую головную боль и слабость, казалось, ставшую только сильнее после сна, я узнал его далеко не сразу. Только спустя ещё три–четыре ощутимых шлепка я понял, что в чувства меня пытался привести никто иной, как босс повстанцев. Хотелось бы придумать какую–то подходящую к ситуации шутку, но сил не было даже на это.