Левая рука Бога - Алексей Олейников

Межу в конце моста он миновал, как тень, сыскари даже не повернулись в его сторону. Их интересовали машины, а с дольника-пешехода, кроме пробы мочи, взять было нечего.

Поговаривали, что скоро в Суджуке введут пропускную систему, как в Москве и Питере, чтобы дольники не шлялись в нерабочее время по средине, а сидели у себя в посадах.

Но это вряд ли. Даже в Краснодаре такое межевание еще не ввели, а уж в Суджуке… Застройка старая, народ за свои хоромки держится – не оторвешь, город как банка машинодела – все вперемешку, болты, гайки, шурупы, свечи зажигания, прокладки, винты, все не на своем месте, а как упало. Какое уж тут межевание.

Ярослав шел мимо длинных домов в пятнах обвалившейся штукатурки, обнаживших ветхие жилы деревянной обрешетки. На заваленных балконах сушилось белье. Вдоль дорог истлевали остовы машин – разутые, разобранные до скелета, брошенные владельцами во время Бензомора, когда ввели доли на отпуск топлива. Уже лет семь прошло, с бензином полегче стало, да и братский Китай помог с переводом машин на водородную силу – безопасные, бесшумные, китайские двигатели стояли теперь во всех возках и машинах. Ярослав шел мимо крохотных дворов, заплетенных виноградной лозой, в которых – поверх деревянных заборов, выкрашенных серой и зеленой краской, – он видел привычный хлам – ржавые холодильники, скелеты кроватей, доски, кирпичи, посуду, стоптанную обувь.

Все эти вещи, как в замедленной записи, казались Ярославу следами бесшумных взрывов. В каждом дворе взрывалась жизнь чьей-то семьи, каждая картинка – месяц, а то и год, осколки ползли сквозь тягучий воздух, пока внезапно не кончалась пленка.

Их домик был в самом конце улицы, дальше над ними поднимался крутой склон горы с зеленеющей травой. По склону вилась пыльная серая дорога, уходила на перевал, ползла по пологому хребту. Каждый раз, когда Ярослав смотрел на нее, лениво думал, что когда-нибудь поднимется по ней, будет толкать гору ногами, будет топтать ее загривок, с которого каждый год по ним прямой наводкой бьет бора.

«В выходные схожу», – подумал Ярослав, толкнул калитку. Вошел в дом.

Мама шила. Вытащила старую машинку и что-то яростно строчила – как из пулемета расстреливала рубашку. Лампа стояла почти впритык, но мама все равно пригибалась, в упор разглядывала стежки.

Ярослав тронул ее за плечо.

– Ярик, – Елена Андреевна подняла красные глаза.

– Ма, ты чего? – Ярослав поглядел на рубашку. Откуда она ее вытащила, ей сто лет в обед.

– Из школы звонили, ты ушел до вечерней проверки, – сказала мама. – Ты соображаешь вообще?

Юноша сел рядом.

– Слушай, ма, какая разница?

– Да такая, что придет СОД! Запишут тебя как нарушителя! А у тебя такой хороший гимнасий, тебе так повезло, что ты по испытаниям туда попал! Я до сих пор не верю. А ты не ценишь!

– Не страшно, – хмыкнул Ярослав. – У нас позавчера один парень от казачьего разъезда удрал. И ничего – поругали и оставили. А тут проверка…

– Ой, не знаю, не знаю, – покачала головой Елена Андреевна. – Ты уж там учись, Ярик, такая возможность… Мне ваша классная сказала, что у тебя плохо все с учебой. Ты умный мальчик, я знаю. Ты же что угодно починить можешь, почему ты не учишься?

– Да все равно испытание не пройду, – беспечно сказал Ярослав. – На черта жилы рвать?

– Кто сказал, что не пройдешь? – вспыхнула Елена Андреевна. – У нас в стране каждому дается шанс! Если хорошо учиться, можно и зарплату поднять, и по службе продвинуться.

– Ну сдам я испытание, и что? – пожал плечами Ярослав. – Потом на Севере работать? Лед колоть для европейцев?

– А что, тоже работа, – воскликнула мама. – Вода всем нужна! Заработаешь, на Севере заработки хорошие. Вон сколько народу туда едет.

– Я там дуба дам, – заметил сын. – Нет, ма, я как-нибудь закончу девятый и пока. Отчалю!

– Господи, что же ты будешь тогда делать? – всплеснула руками мама.

– У Армена работать буду, он обещал взять на срочный договор, – уверенно сказал Ярослав. – В серую платить будет, но я пойду в училище, доучиваться. Так что тунеядцем не буду.

Елена Андреевна вздохнула.

– Не знаю, Ярик… Боюсь я.

– Чего?

– Да всего боюсь. Армен твой мне не нравится, всякая шваль в его мастерской ошивается. Боюсь, что ты… что с тобой будет…

Ярослав жестко сказал:

– Это не шваль, мама, это заказчики. Они деньги приносят. Армен правильный мужик. А насчет остального – ты не бойся, я не такой дурак, как отец. В тюрьме мне делать нечего.

Мама отвернулась, Ярослав поморщился. Опять про этого вспомнили, сколько раз зарекался про него не говорить. Гонишь его из головы, а он все равно возвращается.

– Ты чего строчить принялась? – спросил он. – Тебе же вредно, глаза напрягать нельзя.

– Я же говорю, из школы звонили. У тебя учебная поездка завтра, а ты прогуливаешь. – Елена Андреевна прищурилась, посмотрела на рубашку. – Вот. Рукав застрочила и все пуговицы пришила.

Ярослав взял рубашку, провел пальцем по белой ткани, по неровно пришитым пуговицам. Прокашлялся.

– Да, ма, отлично все.

И тут до него дошло.

– Какая поездка?!

– Сказали, завтра в девять быть у школы и не опаздывать, – сказала мама.

– Вот черт, – сказал Ярослав. – Опять потащат в какой-нибудь музей.

Аслан еще раз перечитал сообщение.

«НАМ НАДО ПОГОВОРИТЬ»

И о чем? Чего Жанке еще надо? Разошлись, значит все. Он бы и не стал отвечать, если бы не Локотькова. Верная подруга, приперла его к стене в школе и давай стыдить. Дескать, он поговорить с девушкой боится.

Времени просто жалко. Но если Жанке уж так приперло…

«Вернуться хочет, – подумал Аслан. – Поняла, что потеряла, дура».

Аслан оглянулся. Никого. Дружинники прошли десять минут назад, а казачьих разъездов здесь не бывает. Он вытянул из кармана сигаретницу. Вынул сигарету, сорвал обертку. На воздухе сработал самоподжиг, вверх потянулся тонкий дымок.

Юноша с удовольствием втянул запах. Настоящий табак, никакой искусственной дряни вроде сладкодыма. Он бы курил трубку, но это слишком дорого. К тому же отец почует.

А эти почти без запаха.

«И где Жанку носит?» – он раздраженно оглядел пустой вечерний парк.

И чего она тут встречу назначила? По набережной могли бы пройтись, например.

Аслан потер ноющее плечо – москвич хорошо ногой влепил. Молодец, выкрутился. Все честно – продержался с мячом на брусьях до конца «тихого часа», они его так оттуда снять и не смогли. А за полминуты до конца Денис просто отправил мяч в кольцо – и попал!