Непреодолимо - Мелани Харлоу

Конечно, это было до того, как она приоткрыла губы и пригласила мой язык между ними. Это было до того, как она обвила руками мою шею и прижалась своей грудью к моей. Это было до того, как мои руки двинулись вниз по ее талии и забрались под низ моей майки. И это было задолго до того, как она вскочила и обхватила меня ногами, умоляя мои руки проникнуть под ее задницу, ту задницу, о которой я думал весь день.

Потому что после этого я был в жопе.

Мой член был тверд как камень. Адреналин бурлил. Моя сила воли распалась.

Я попятился назад на диван и усадил ее к себе на колени так, что она оказалась на моих бедрах. Мои руки забрались под ее майку, а ее руки скользнули в мои волосы. Она тихо, умоляюще вздохнула, когда я накрыл ее груди своими ладонями и погладил большими пальцами ее соски. Ее голова упала на одну сторону, и я провел ртом по ее горлу, пробуя на вкус ее кожу. Мой член дергался, зажатый между нами.

Она взяла мою голову в руки и вернула мои губы к своим, покачивая бедрами, терлась об меня.

О, Боже. Это становилось опасным. Если она продолжит так тереться об меня еще одна минута, и я смущу нас обоих, взорвавшись как ракета, а я этого очень не хотел.

— Фрэнни. Я положил руки ей на плечи и мягко подтолкнул ее назад. — Мы должны остановиться.

— Из-за детей? — спросила она, задыхаясь.

— Потому что это неправильно. На самом деле, я совсем забыл о детях, что было еще одним признаком того, что это была не очень хорошая идея. Это убивало мои мозговые клетки. — Потому что ты моя коллега и няня. Потому что ты дочь моего босса. Потому что я намного старше тебя. И потому что если ты не перестанешь так двигаться, что-то случится.

— Я не против.

— В моих штанах.

Она слегка рассмеялась. — Я поняла, что ты имел в виду. Но это не обязательно должно происходить именно так. Мы могли бы… Она колебалась, а когда заговорила снова, ее голос был более мягким, робким. — Мы могли бы пойти в твою спальню.

Я застонал. — Нет. Мы не можем.

— Но я хочу. Я давно хочу этого.

— Черт, не говори так.

— Почему нет? Это правда.

Я покачала головой, поклявшись оставаться сильным. — Нет.

— Но…

— Нет. Собрав все свою силу воли, которая у меня была, а может и не было, я поднял ее, посадил рядом с собой и встал. — Никаких "но".

Она подняла на меня глаза. — Ты не хочешь?

— Господи. Конечно, хочу.

На самом деле, мой стояк отказывался сдаваться, и мне пришлось поправить себя в штанах.

Ее выражение лица говорило, что она забавлялась, наблюдая за мной, ее глаза рассматривали очевидную выпуклость в моей промежности. — Тогда что тебя сдерживает?

— Все то, что я только что сказал!

Мне стоило большого труда сдержать свой голос. Я был зол и хотел кричать — не конкретно на нее, а вообще. На ситуацию. И определенно на себя. Я провела рукой по волосам. — Прости меня, Фрэнни. Я не должен был целовать тебя. Это моя вина.

Она покорно вздохнула и покачала головой. — Нет, это не так.

— Это так. Я едва мог смотреть ей в глаза, но я заставил себя. — У меня была одна задача — надеть эту чертову наволочку на подушку и лечь спать. Вместо этого я воспользовался тобой.

Она удивленно закатила глаза. — Пожалуйста, Мак. Ты не воспользовался мной. Если бы я не умирала от желания, и не хотела чтобы ты меня поцеловал, я бы осталась наверху, пока не убедилась, что ты в своей комнате. Или, по крайней мере, не снимал бы штаны.

— Наверное, тебе следовало бы.

Она кивнула и посмотрела вниз на свои колени, которые были прижаты друг к другу. — Прости.

Я попытался унять дрожь в голосе. — Ты слишком молода, Фрэнни. И если бы мы позволили этому зайти дальше сегодня вечером, мы бы оба пожалели.

— Слишком молода! Мне двадцать семь.

— А мне тридцать семь.

Она подняла подбородок. — Меня не волнует разница в возрасте.

Я пыталась придумать, как еще выразить то, о чем я думаю. — Я только пытаюсь защитить тебя.

— Не надо, — жестко сказала она. — Не говори так. Я так устала от того, что мне отказывают в том, чего я хочу, и говорят, что делают это для моего блага. Я не ребенок, Мак. Мне не нужна твоя защита. С этими словами она сердито схватила подушку, закинула ее на один конец дивана и улеглась, набросив одеяло на ноги.

Мне было одновременно грустно видеть, как они исчезают, и радостно, что их больше не видно.

— Спокойной ночи, — сказала она, натянув одеяло до подбородка и закрыв глаза.

Смирившись с тем, что нет способа выйти из этой ситуации изящно — особенно с массивной, упрямой эрекцией, — я выключил лампу и вышел из комнаты.

В своей спальне я закрыл дверь и сел на край кровати, уперев руки в колени.

Черт, — прошептал я, зажмурив глаза. Почему мое нутро сводило? Разве я не поступил правильно? Разве я не отбросил свои собственные желания? Разве я не поступил именно так, как хотел бы, чтобы поступил другой мужчина, если бы Фрэнни была одной из моих дочерей через много лет? Я плюхнулся обратно на кровать и закрыл глаза рукой.

Господи. Я не хотел думать о своих дочерях в будущем. Я не хотел думать о них сейчас. И я не хотел относиться к Фрэнни так, будто она одна из них — потому что я видел ее совсем не так. Но это было неправильно — хотеть. Я не мог переступить через это.

В конце концов, я стащил себя с кровати и потащился в ванную, чтобы почистить зубы. Затем я разделся до нижнего белья, натянул треники, выключил свет и забрался под одеяло в одиночестве, таким, я вероятно, и останусь до конца своей гребаной жизни.

Вот только… я не мог перестать думать о ней. Эти голые ноги под подолом моей майки. Вкус ее поцелуя. Запах ее волос. Твердые кончики ее грудей под моими ладонями. То, как она расположилась на моем теле и двигалась сидя на мне.

Мой член был таким твердым, и мне было бы так приятно оказаться внутри нее. Мое тело отчаянно требовало разрядки. И она тоже