Азарт и страсть - Виктория Дал

– Только одному из нас позволено соблюдать правила вежливости сегодня, не правда ли?

Она поджала губы.

– Возможно.

– Что ж, теперь моя очередь. Хотите шампанского?

– Да, – ответила она слишком быстро, но ее пальцы начали дрожать. Она думала о нем постоянно с того момента, как он поцеловал ее. Она чувствовала, что он читает ее мысли, и каждая фантазия отзывалась мурашками на ее коже. Его губы и глаза, влажный блеск его зубов, когда он улыбнулся… все это напоминало ей о том, что он сделал и что она хотела, чтобы он сделал снова.

Она едва сдерживалась, чтобы не выхватить бокал из его рук, когда он наконец нашел слугу с подносом, на котором стояло шампанское. Как только бокал оказался в ее руках, она отвернулась и, не в состоянии пить медленно, выпила залпом все без остатка. Когда она снова повернулась к нему, Сомерхарт ничего не сказал, взял пустой бокал из ее рук и протянул ей свой собственный.

– Вы так поработали, и неудивительно, что чувствуете жажду, леди Денмор. Вы, должно быть, проголодались?

– Да. Нет… – Она сделала несколько глотков из его бокала и поднесла руку ко рту, хотя ей безумно хотелось прижать ее к его груди, к его плоскому животу. Ее сердце билось как бешеное, подгоняемое той борьбой, которая шла внутри ее. Вожделение и… страх. Она не привыкла к этому, не знала, как утолить возникшую жажду. Она боялась его, но еще больше боялась себя.

– Леди Денмор… – Сомерхарт взял ее за локоть и подвел к большому окну, которое смотрело в темноту. – Скажите мне, что не так?

– Вы. Вот что не так.

– Я просто пытаюсь накормить вас.

– Глупости. Вы стараетесь обольстить меня. А я уже объяснила, что…

– Да, вы объяснили. – Он задернул штору и подвел ее к диванчику у окна, его плечи, поражавшие своим размахом, нависли над ней. – Вы были очень грубы… и высокомерны. Вот почему я удивлен, видя, что вы струсили.

– Да, струсила. Да, я боюсь вас. Пожалуйста, оставьте меня.

Он приподнял ее лицо за подбородок, и Эмма посмотрела ему в глаза.

– Боитесь? – прошептал он. – Или что-то вроде этого? Но непохоже, что вы боитесь, леди Денмор. Вы выглядите взволнованной и немножко злитесь. – Его пальцы прошлись по ее подбородку, заставляя ее дрожать.

– Я злюсь, потому что вы преследуете меня.

– Я не намерен набрасываться на вас в темном коридоре. Но вы же контролируете себя, тогда почему вы так расстроены?

Она покачала головой и сделала еще один глоток.

– Кто-нибудь говорил вам, леди Денмор, что вы пьете как сапожник?

– Скорее, как матрос, это более верное сравнение.

– Ха! Девчонка-сорванец! – Он покачал головой. – Подвиньтесь.

Она подвинулась в сторону, и он сел на полукруглую кушетку, стоявшую в небольшой нише в стене. Он расположился точно напротив Эммы. Его руки напротив ее рук. Его бедра напротив ее бедер. Если бы она наклонилась, ее голова точно легла бы на его плечо. Если она поднимет глаза, его губы найдут ее поцелуй.

– Сколько вам было, когда вы вышли замуж?

– Девятнадцать, – без промедления ответила она.

– Вы были счастливы в этом браке?

– Я не была несчастлива. Лорд Денмор был прекрасным человеком, и моя семья была принята в свете.

– Значит, вы были местной достопримечательностью, то есть мисс, которая привлекла внимание пожилого джентльмена?

– Да.

– Дочь сквайра?

– Я не выросла в таверне, если вы об этом спрашиваете.

Его плечи коснулись ее.

– Нет, вы прекрасно воспитаны, по крайней мере по сравнению с остальными.

Эмма улыбнулась и сделала еще один, на этот раз маленький глоток.

– Вы тоскуете по нему? – спросил Сомерхарт тихим проникновенным тоном.

Она была поставлена в тупик этим неожиданным вопросом. Никто не спрашивал ее об этом. Все полагали, что она счастлива избавиться от уз брака по расчету, и она думала, что, возможно, это так бы и было. За исключением того, что лорд Денмор приходился ей дядей и любил ее. Он заботился о ней и дал ей настоящий дом на короткий, счастливый момент ее жизни.

– Да, – наконец ответила она, испугавшись, когда ее голос дрогнул. Она кашлянула, чтобы прогнать набежавшие слезы. – Он погиб во время пожара, вы знаете. Он не болел, и это было так внезапно.

– Мне очень жаль.

Эмма кивнула и быстро допила шампанское.

– Теперь вы видите, Сомерхарт, я закоренелый игрок и злоупотребляю спиртным, но к тому же я респектабельная провинциальная вдовушка. Скучная и абсолютно не готовая к скандальной связи с блестящим герцогом.

– Хм-м…

Она знала, что должна встать и освободиться от этой интимной близости. И место было укромное, несмотря на случайные звуки, которые достигали их гнездышка. Она чувствовала себя здесь в безопасности. Тепло и уютно. Спрятавшись рядом с сильным крупным хищником, который готов съесть ее. Каким-то образом опасность обострила все чувства, заставляя принять сладость момента.

Сомерхарт подвинулся, повернулся к ней, она ждала, что он обнимет ее.

– Я едва вижу вас. Здесь так темно, – сказал он. – Но ваш голос – само искушение, леди Денмор. – И тогда он встал и вышел из ниши на свет. – Пойдемте обедать?

– Обед? – переспросила она. – Сейчас?

Он улыбнулся:

– А вы хотите пойти куда-то еще… Сейчас?

– Нет! – воскликнула она и встала, даже не покачнувшись.

– Тогда обед. – Он предложил ей руку.

Эмма стиснула зубы.

– Прекратите быть очаровательным и предупредительным, Сомерхарт. Это вам не идет.

– Лгунья.

Эмма подала ему руку, но ее не покидало ощущение, что он ведет ее не в столовую, а к неминуемому концу.

Ничего. Ни поцелуя, ни… Напрасные волнения и ожидания, Сомерхарт даже не погладил ее по спине. Эмма безвольно провела рукой по вечернему платью, по напрягшимся соскам, по изгибам груди и потом по животу, пока не прижала ладонь к мягкому холмику внизу.

Если бы она позволила ему, то он прикоснулся бы именно к этому месту. И она готова была позволить. Что ж, если она готова открыть свой секрет, то должна всего лишь пересечь коридор и подойти к его двери. Она слышала, как он пришел часом раньше, слышала, как десять минут спустя из комнаты вышел его слуга. Она ждала, что он постучит… что слуга появится с запиской, или… Более вероятно, Сомерхарт появится сам уже без сюртука, а в его выразительных глазах будет сиять нетерпение.

Она задрожала при этой мысли, прикасаясь ладонью к разгоряченной плоти.