Спецназ Ивана Грозного. Клад тверских бунтарей - Александр Тамоников

— Крепкого вам здравия, люди добрые! — поприветствовал всех Воронов.

— И тебе того же, Всеволод Михайлович! Проходи, садись на лавку, отведай, что бог послал, — ответил князь Микулинский.

Боярину непонятно было, ради чего устроено это пиршество. С одной стороны, прибыл отряд из Москвы. Да, это радость. С другой — странной смертью, помер княжеский наместник в Вербеже.

Тут Микулинский протянул Воронову чашу с вином и сказал:

— Помяни, Всеволод Михайлович, Бориса Владимировича, скоропостижно ушедшего от нас.

Боярин выпил, понюхал корочку хлеба и проговорил:

— Да, ты прав, князь. Смерть Коновалова была скоропостижной. Но всем известно, что он с детства хворал сердцем. Не раз на грани был.

— Так-то оно так. Вот только Гельмут Рун, новый лекарь, которого нам из Москвы прислали, уверен в том, что наместник помер не от сердца. Он назвал какое-то мудреное латинское слово, когда говорил о причине смерти. По-нашему выходит, что удавил кто-то Бориса Владимировича подушкой в его собственной постели.

— А этот самый лекарь Рун откуда родом будет? — спросил Старко, закусив пирогом.

— Этот немчин из города Марбург искренне убежден в том, что наместника убили.

— Но какому извергу это убийство нужно было? — спросил Воронов. — Наместник никому не мешал, ни с кем не враждовал, добрейшей души был человек.

— В том-то и вопрос, — произнес князь. — Да, губить наместника вроде некому было, а убили. Я думаю, что это злодейство как-то связано с кладом. — Микулинский взглянул на Воронова и осведомился: — Кстати, Всеволод Михайлович, тебе у людей ничего узнать не удалось?

— Нет, князь. Никто ничего не знает. Люди тоже удивляются. Но они в отличие от немчина говорят, что от хвори помер наместник, ибо злобы на него никто не держал. А он что, знал о кладе?

— А вот это тебе, боярин, должно быть лучше всех известно, — неожиданно проговорил князь.

— Почему ты так говоришь, Дмитрий Иванович?

— Не ты ли вчера перед роковой ночью приезжал к наместнику?

— Я. И что? Поговорили мы с ним о делах разных. Я землицы хочу прикупить, просил Бориса Владимировича посодействовать.

— И что он?

— Обещал поговорить с тобой, но не был уверен в том, что ты дашь добро.

— И все?

— Да, все. Хотя он еще жалился, что семья в Твери, а на подворье, кроме него да слуги у ворот, никого нет. О кладе ни слова сказано не было. Правда, наместник обмолвился, что отряд из Москвы к нам едет по твоей, Дмитрий Иванович, просьбе. А вот для чего, никому не известно.

— А ведь он знал о кладе. Ну да ладно. Коли лихие люди желали бы про клад узнать, то не стали бы сразу душить наместника, а поначалу подвергли бы его пыткам. Да и не к Коновалову они пошли бы.

Воронов сделал вид, что испугался.

— Ты думаешь, что эти злодеи могли явиться ко мне?

— К тебе удобней всего. Ты же на селе сейчас проживаешь, от города в десяти верстах, стражи у тебя нет. А знаешь насчет клада куда больше, чем любой другой человек.

Боярин перекрестился и сказал.

— Господи, спаси и сохрани!

Князь, бояре и воеводы улыбнулись.

Потом Микулинский проговорил:

— Да не трусь ты, Всеволод Михайлович. Разбойников и без тебя есть кому оповестить и о кладе, и о дружине.

— А Меченый не мог посягнуть на наместника?

Иван Кузнец посмотрел на князя Микулинского и спросил:

— А это еще кто такой?

— Да есть тут шайка. Она скрывается в лесах местных, обозы торговые грабит. Главарь ее — Игнат Брыло, беглый холоп. Там все такие. Меченым его кличут потому, что шрамы имеет на морде, ордынцами оставленные.

— Я бы не стал пренебрегать угрозой со стороны Меченого, — сказал Воронов.

Воевода царского отряда махнул рукой.

— Пустое. Против нас никакая шайка не устоит. Да и не решится ни один разбойник напасть на царскую дружину. Тем более теперь, когда государь Иван Васильевич очень усердно взялся порядок в своей державе наводить. Торговый обоз — это да, пока бывает, но не царская дружина.

— Может, ты, воевода, и прав, — сказал Воронов, опустив голову, взял чарку, выпил, закусил пирогом.

Боярин Гулов налил всем сотрапезникам хлебного вина, поднялся и заявил:

— Призываю выпить за царя нашего батюшку Ивана Васильевича!

Все осушили свои чарки.

Потом пили за супружницу государя Анастасию, первую русскую царицу, за князя Микулинского, за здоровье всех присутствующих. Разъехались участники застолья за полночь.

Боярин Воронов остался в своем городском доме. Утром двадцать второго июля он вернулся в село Дубино.

Гадостно было на душе у боярина, когда он назначал холопов в тот самый обоз, о котором говорил Меченый. Но жадность затмевала его разум. Он получит столько золота, что обеспечит себе богатую, раздольную будущность.

Чернь работает на хозяина, живет так, что смерть для нее является избавлением от мук. Так какая разница, когда загнется холоп, ныне или чрез годы? Свободной жизни ему все одно не видеть. Мужиков жаль, конечно, но свой интерес дороже.

Боярин отправлял обоз не по своей воле, а по настоянию разбойника Меченого. Стало быть, на нем и будет лежать вся ответственность.

Три телеги, семь холопов. Этого хватит. Мужики загрузили в возы рулоны холста, дешево купленного людьми Воронова в Пскове у разорившегося тамошнего купца. На Москве, куда вроде как отправлялся обоз, не особо ходовой товар, но другого жаль. А это отдать — потеря небольшая.

Старшим обоза боярин назначил Акима Фомичева, статного, рассудительного, молодого еще мужика. Тот в прошлом году женился на местной девке, и два месяца назад у них родился сын. Другого человека Воронов не нашел.

То обстоятельство, что он обрекает молодую женщину, жену Акима, на тяжкое вдовство, боярина нисколько не задевало. На Руси много вдов с целым выводком детишек малых. И ничего, живут. Вот и Алена прокормится как-нибудь. Можно будет помочь ей на первых порах. Определившись с обозом, боярин вызвал к себе в горницу Фомичева.

Молодой холоп тут же прибежал и подобострастно посмотрел на хозяина. Он был весьма доволен тем, что боярин поставил старшим обоза именно его. Это означало, что Воронов доверял ему.

— Да, боярин?

— Ты, Аким, молодец. Продолжай работать так же, и я поставлю тебя ключником вместо Василия Бобрика.

— Буду стараться, боярин.

— Значит, так. Ты ведь знаешь, что в округе промышляет шайка атамана Меченого.

— Знаю, боярин.

— Обоз небольшой. Коли разбойники на него налетят, то и товар заберут, и вас всех перебьют. Потому тебе следует вести его поблизости от московской дружины. Она не даст разбойникам вылезти из лесу.