Наследник своенравной магии - Чарли Хольмберг

Гиффорд закрыл свой гроссбух.

– Какие бы славные были чары! Колдун, способный наколдовать информацию, – он хохотнул. – Но я буду рад. Собственно, я бы очень хотел побольше узнать и о вас, мисс Тэйлор. Все, что касается Бостонского института, меня интригует.

Бет присела в легком реверансе.

– Тогда пойду соберу вещи. На случай, если дело затянется.

* * *

На следующее утро Мерритт обнаружил, что ходит туда-сюда по столовой, через выгнутую арку в приемную, затем в гостиную и обратно. Оуэйн было какое-то время сопровождал его, потом ему стало скучно, и он улегся возле скошенной дубовой лестницы, положив голову на первую ступеньку. Батист иногда выходил из кухни, с волосатыми руками, до локтей покрытыми мукой, и смотрел в большое окно в столовой.

Бет прошлым вечером домой не вернулась.

Она упоминала, что встреча могла затянуться, но она не стала брать много вещей, а у БИХОКа были ветряные голуби – зачарованные птицы, летящие почти со скоростью пули, – разве нет? Не так и сложно послать весточку. Мерритт даже испробовал свой селенитовый камень общения, чтобы связаться с Хюльдой, она наконец ответила на него около восьми, сказав, что не в курсе того, что Бет вообще приезжала в Бостон, и что она проверит, как у нее дела. С тех пор никаких новостей. Мерритт, скорее всего, себя накручивал, но в животе было странное ощущение, а в руках и ногах – слишком много энергии. Оттуда и хождение туда-сюда.

«Я должен заняться статьями, – сказал он сам себе. – Я веду себя как чрезмерно заботливый отец».

Не то чтобы у него имелся такой опыт.

«Ооооооонаааааааа», – зашелестел тростник вдалеке. Мерритт запнулся о свои ноги и резко развернулся.

– А вот и она, – низкий голос Батиста с густым акцентом пронзил тишину дома. Мерритт повернулся на носках и поспешил к окну столовой, где француз, даже нагнувшись к стеклу, все равно оказался на целую голову выше его.

И верно: женская фигурка пробиралась через увядающий тростник. Яркое осеннее солнце отражалось от изморози, покрывавшей остров, и глазам было больно смотреть в такую даль. Прищурившись, он разглядел у причала новую лодку, а потом уже опознал знакомый силуэт.

– Это Хюльда, – обойдя Батиста, он поспешил к входной двери и распахнул ее. Он бросился ей навстречу, не надев пальто. Тревоги заполонили его голову. Хюльда не часто наносила неожиданные визиты, и к тому же не любила бегать. Мерритт встретил ее на полпути по тропинке, его дыхание облачком вылетало изо рта.

– Чем обязан этому удовольствию? – спросил он, но попытка пошутить растаяла, когда Хюльда подняла на него глаза, и он увидел напряжение в ее взгляде.

– Мисс Тэйлор, – ответила она, едва дыша. – Ее перевели.

Глава 6

5 ноября 1846, остров Блаугдон, Род-Айленд

Хвост Оуэйна стучал по спутанной пожухшей траве, пока он смотрел, как Мерритт и Хюльда садятся в разные лодки. Он знал, что собаки виляют хвостами, когда они возбуждены, – он тоже так делал, благодаря какому-то странному инстинкту, – но это виляние было, скорее, из-за нервозности и необходимости двигаться. Ему было холодно и беспокойно. Виляние хвостом позволяло к тому же сдерживать тьму. Он не так часто чувствовал и видел ее, когда поддавался своей собачьей природе.

Собаку никто не оставлял в доме одну десятки лет кряду.

Решение плыть в Бостон было принято столь внезапно, что Оуэйн едва за ним уследил. Он слышал резкий шепот, перешедший в громкие голоса. Сперва он решил, что Хюльда и Мерритт ссорятся, но они не ссорились. Мерритт сердился из-за того, что она сказала ему. Батист… как там Мерритт это называл? Был угрюм. Он угрюмо стоял у окна, такой мрачный, что Оуэйн мог это учуять, точно так же, как мог учуять следы навоза на обуви Хюльды или мыла на манжетах рубашки Мерритта. И вот внезапно у Мерритта уже сумка на плече, и Хюльда уходит так же поспешно, как и пришла, а солнце еще даже не в зените, а Бет нет.

Этим все и занимались – ехали вернуть Бет. Мисс Тэйлор. Но что, если она не вернется? Оуэйн любил Бет. Он помнил лишь крупицы о своей матери – немного, но хоть что-то, – и многие эти крупицы были в Бет. И еще она всегда укрывала его одеялком на ночь, и втихаря совала ему вкусные кусочки за обедом, и чесала его за ушами, там, где почему-то всегда чесалось. Всегда открывала ему дверь, когда хотелось в туалет, пусть даже и ругала его потом за то, что он приносит в дом грязь.

И вот ее нет, и теперь Мерритт и Хюльда уезжают, и что, если никто из них не вернется?

Если они не вернутся, Оуэйн снова останется один.

Тьма ходила рядом. Он сильнее завилял хвостом.

Он обернулся, посмотрел на дом. Батист все еще был там. Но если Бет, и Хюльда, и Мерритт не вернутся домой, он ведь тоже уедет? У него ведь больше не будет работы, верно? Взрослые всегда уезжают туда, куда зовет работа…

Тихий скулеж вырвался из горла Оуэйна. Он снова перевел внимание на залив, глядя, как две лодки становятся все меньше и меньше. Пожалуйста, вернитесь. Пожалуйста, вернитесь. Пожалуйста, вернитесь.

Пожалуйста, вернитесь, пока я все еще здесь.

Потому что Мерритт был прав. Годы Оуэйна сочтены.

И из-за этого всего он чувствовал себя таким одиноким.

* * *

– Бет Тэйлор работает на меня, – с нажимом сказал Мерритт, глядя через стол. Мисс Меган Ричардс примостилась там, где должна быть мисс Сэди Стиверус. – Я плачу ей жалованье. Она живет у меня. И никто здесь не подумал меня уведомить?

Он был опасно близок к тому, чтобы закричать. Единственное, что сдерживало его голосовые связки, это кончики пальцев Хюльды, давящие на сгиб его локтя, не то чтобы останавливая его, но обещая это сделать, если он вдруг сорвется.

Мисс Ричардс, англичанка, склонная к удаче, принялась перебирать какие-то бумажки на столе.

– Мисс Тэйлор – сотрудница БИХОКа…

– Она по контракту работает с БИХОКом, – сорвался Мерритт, – а вы – не БИХОК.

Губы женщины чуть дрогнули, и между его ребер зазмеилась вина.

За спиной прозвучал мужской голос:

– Это так, и все же БИХОК – ничто, пока мы его не реформируем, мистер Фернсби.

Мерритт развернулся и увидел, как юрист, Алистер Бэйли, выходит из какой-то комнаты в коридор.

– И? – спросил Мерритт, в животе у него разгорался огонь. –