Школа обмана - Борис Пугачев

— Ты куда пропал? — спросил Родик, не ответив на приветствие. — Утром собирались в офисе.

— Я не пропал. Сижу дома. Телефон отключил.

— Зачем?

— Так понадежнее. Пусть думают, что меня нет.

— Ты рехнулся…

— Это ты легкомысленный. По радио передают, что стреляют уже около американского посольства.

— Я не слышал. Да и не слушаю. Бессмысленно. Чему быть, того не миновать.

— Говорят, что есть жертвы.

— Это все сплетни. Полагаю, официальную информацию пока никто не дает.

— «Голоса» всегда дают объективную информацию. Они утверждают, что создано мощное сопротивление демократических сил. Что провели социологический опрос, и всего несколько процентов населения поддерживают путч. Значит, будет война. Запад опасается за свои инвестиции.

Поэтому они выступят против Комитета. Ты, кстати, знаешь, что его называют ГКЧП? Почти ЧК. Точно начнется гражданская война…

— Слушай, не паникуй. Все равно мы ничего не можем сделать. Гриша в данном случае совершенно прав. Я не уверен насчет войны. И даже не уверен, что при перемене власти что-то изменится для нас. Куда им деваться? Они же реально мыслящие люди, государственники. Конечно, гайки подзакрутят, но для принципиального разворота нет экономических возможностей. Думаю, что аналитики КГБ уже все рассчитали. Там работают специалисты. Наверняка они и с капиталистами о чем-то договорились, без международных кредитов что-либо начинать бессмысленно. Государственная казна пуста, мы бедны, как «конторские крысы». Не спонтанно же это все. Успокойся и расслабься…

— Меня пугает, что податься некуда. На твоем Урале, похоже, то же самое… А насчет бедности… Именно она доводит до революции и погромов.

— Ленин учил, что революция экспоненциально ослабевает от центра к периферии. Поэтому если реализуется твое карканье, то послезавтра поедем отдыхать на Урал. На всякий случай собирай вещи. О финансах не беспокойся — у меня есть. Гриша тоже какую-то наличку в банке взял, я не стал уточнять. А если там будет, как в Москве, то у нас Таджикистан в запасе имеется. Оттуда можно уехать за границу. Живы будем — не помрем.

— Умеешь ты успокоить… Царскую семью как раз на Урале расстреляли. Мне не звони. Я сам буду связываться.

— А если что-то срочное? Ты лучше не отключай телефон, а просто не подходи к нему без условного сигнала. Я тебе сделаю три звонка, потом положу трубку и перезвоню. Договорились?

— Договорились.

— Повторяю: не паникуй. Своим привет передавай.

Родик вышел на лоджию. Дождь продолжался. Москва с высоты пятнадцатого этажа, пропадая в туманной дымке, не радовала глаз. Стены домов с водяными подтеками, мокрые, разноцветные и разноформенные крыши создавали ощущение беспорядка. Во дворе, старательно обходя лужи, с собакой на поводке двигалась бесформенная фигура в плаще с капюшоном. Собака дергала поводок, фигура совершала резкие шаги, стараясь попасть под кроны тронутых осенней желтизной деревьев. Больше никого не было, и даже просматриваемая в просвете домов улица пустовала.

Не получив никаких положительных эмоций, Родик решил заняться сборкой стенного шкафа, заготовки для которого сделал еще во время работы в институте.

Дерево всегда доставляло ему удовольствие. Когда-то давно он получил квалификацию краснодеревщика, и почти вся мебель в квартире была изготовлена на этой же лоджии его руками. Здесь стоял столярный верстак, висели и лежали различные инструменты — от длинных фуганков до самодельных остро отточенных стамесок и разнообразных ножовок, выполненных из специальных сталей, где-то добываемых советскими умельцами. Родик очень любил хороший инструмент и при любой возможности пополнял свой арсенал — предмет постоянной заботы и гордости. Даже вид всего этого приободрил его, а запах первой стружки заставил забыть о невзгодах.

Незаметно прошло несколько часов. Отдельные бруски, раньше сиротливо лежавшие на балконном полу, превратились в шипованные дверные рамки, в углу лоджии вырос каркас будущего шкафа.

— Родик, Родик! — услышал он возбужденный голос жены. — Иди сюда, по телевизору танки показывают!

Шла программа «Время». Судя по съемкам, танки и бронетранспортеры находились в разных местах Москвы — на набережной у Нового Арбата, у кинотеатра «Ударник», на Садовом кольце, на мостах через Москву-реку. Людей толпилось много. Создавалось впечатление, что их откуда-то привезли на автобусах, припаркованных повсюду. Плотно прижавшись друг к другу, стояли мусорные и поливальные машины. Это сначала вызвало у Родика удивление, но потом он понял: их используют для перекрытия дорог, создавая тем самым некое подобие баррикад. Комментарии были очень пространные и не поясняли расстановки сил. Кто за кого, кто что хочет — Родик разобраться не смог. Было ясно одно — информационная блокада снята. Значит, кто-то уже победил или кто-то с кем-то о чем-то договорился, а возможно, и договариваться не собирался. Просто разыгран очередной политический спектакль.

Родик позвонил Юре и высказал свои соображения. На Розенблата телевизионные картинки произвели обратное впечатление. Он был уверен, что все только начинается, и с минуты на минуту войска КГБ примутся расстреливать демонстрантов…

Ночь была беспокойная. Около двух часов позвонил Юра и сообщил, что Родик ошибся, танки и бронетранспортеры горят, идет дикая перестрелка, много жертв, людей давят гусеницами и расстреливают в упор из пулеметов. Родик все выслушал и предложил ложиться спать…

Однако выспаться ему не удалось. Часов в шесть утра опять позвонил Юра с информацией, что союзные республики объявили бойкот ГКЧП, Кантемировская и Таманская дивизии уходят из Москвы, а Витебская дивизия в столицу идти не хочет. Войска нарушают присягу, не подчиняются приказам. Однако и Ельцина они тоже пока не поддерживают. Все демократические силы объединяются и собираются выступить единым фронтом.

Родик в полной апатии выслушал это и заметил, что, по его мнению, страшного вообще ничего нет, а спать очень хочется. ГКЧП заявил о поддержке частной инициативы, значит, отката назад не будет, а остальное «нам, татарам, все равно». Похоже, что просто хотят убрать Горбачева, а кем заменить его, еще не решили. Смахивает на приход к власти Брежнева. Ельцин боится, что выберут не его, и творит всю эту бузу под названием «объединение демократических сил», хотя от них за версту пахнет чинушами. Если ГКЧП действительно жаждет крови, то эта кровь уже давно полилась бы рекой. А тут даже не видно таких попыток. Границы открыты, телевидение работает, банки функционируют. Как на параде, стоит бронетехника, люди и автомобили. У демократов — мусорные машины, а у ГКЧП — все Вооруженные силы. Сложно разве подавить это «демократическое объединение»? Арестуй несколько десятков главарей, и все объединение развалится. Но нет арестов… Не дослушав презрительную Юрину оценку своей позиции, Родик прервал его и заявил:

— Мудрость народная гласит: «Времена переходчивы, а злыдни одни». Ты меня всю ночь дергаешь. Что это изменит? Я лучше придавлю минут сто пятьдесят. Привет!