Не боярское дело - Сергей Александрович Богдашов

своей силой, словно упругий ветер, готовящийся сбить тебя с ног. Такой чистоты, мощи и ясности ощущений купец не испытывал ни разу. Чтобы проверить себя, он прихватил с собой три разных образца и поехал к школьному другу, Аристарху Соломоновичу, ювелиру-артефактору. Ювелир был одним из немногих, кого купец частично посвятил в свои исследования. Посмеиваясь, мастер изучил камни, а потом, забыв о госте, часа два возился вокруг накопителей с разными приборами. Назначение многих агрегатов, сконструированных мастером лично, вряд ли кто знал, кроме него самого. О том, что ничего особо интересного он не узнает, купец догадался задолго до окончания работ. По мере того, как со стола один за другим исчезали приборы, лицо друга Арика становилось всё грустнее и грустнее.

– Ну что же, у меня для тебя две новости. Сначала хорошая. Не могу объяснить причину, но вот этот накопитель намного лучше двух остальных. Он заряжается быстрее, у него больше ёмкость, и я не смог определить величину саморазряда. Такое впечатление, что её совсем нет. Почему не могу назвать причину? Да потому, что её нет. Кроме оттенка, сам кристалл ничем не отличается от двух других. Я бы даже сказал, что тот, что с зеленоватым оттенком, скорее всего почище будет. Теперь о плохом. Если такие накопители попадут в руки воякам, то они из кожи вон вылезут, но таки захватят себе весь остальной объём подобной продукции, – вынес вердикт ювелир, с чпокающим звуком вынув из глаза часовую лупу.

– И что мне теперь делать? – нервно хрустнул купец пальцами, тяжело облокотившись на столешницу. Четвёртую часть своего дохода он получал от продажи накопителей. Но в данный момент не деньги интересовали купца. Престиж. Бережковские накопители делали его вхожим в самые различные, иногда очень необычные круги общества. Невероятно дорогие, уникальные по своим характеристикам, накопители были знамениты среди Одарённых. Личные связи с князьями и именитыми боярами дорогого стоят. Враз потерять такой круг знакомств купец просто не мог себе позволить.

– Ломать не строить, – хитро сгофрировал свой выдающийся нос Аристарх, сумев разместить на нём шесть вертикальных глубоких складок, – Ограничители на заряд я просчитать смогу. Лишь бы накопители никому из шибко внимательных на глаза не попались.

– В каком смысле? Переделка заметна будет? – выдохнув, спросил Ерофей Константинович, утирая пот со лба большим платком.

– Это вряд ли… Другой вопрос, что с саморазрядом делать, да и со сроком службы, пожалуй. Раза в полтора такой накопитель дольше проживёт. У тебя есть данные, сколько циклов зарядки они сейчас выхаживают?

– У гвардейцев, как я слышал тысячи две-две с половиной. На дирижаблях тысяч до пяти. Сам понимаешь, режимы там помягче, поэтому деградация кристалла и происходит медленнее, – как по писаному отчеканил купец не раз говоренный им текст.

– Надо же. Неужто дороговизну такую на дирижабли ставят? – изумился ювелир.

– Кто бы говорил, – хмыкнул купец, косясь на витрины ювелирной лавки, – Твои побрякушки тоже не за копейки продаются.

– Так то украшения, к тому же с магическими причудами. А на дирижабль и промышленный накопитель можно поставить. Пусть он и весит несколько тонн.

– Ага, ты ещё столичным штучкам на самосвале предложи в свет выезжать. Там, брат, такие финдебоберы порой закручивают, что только держись. В ином дирижабле только в баре одном напитков столько, что можно на два таких накопителя поменяться, и не прогадаешь. Оденет боярин шубу соболью с пуговицами брильянтовыми, возьмёт в руки посох резной, снизу до верху каменьями усыпанный, украшений на себя наденет, так что места живого не видно, вот и думай, сколько денег он на выход потратил. Для такого цена накопителя – тьфу. Плюнуть и растереть.

– Давненько я в столицу не выбирался, – задумчиво протянул ювелир, почесав лысеющую голову под сдвинутой набок кипой, традиционной еврейской шапочкой, прикрывающей макушку, – Надо же, как там жить-то роскошно нынче стали.

* * *

Ушедшего сына Ерофей Константинович дождался с трудом. Приплясывая от нетерпения, он выхватил у сына плоскогубцы и начал сдирать проволоку и пломбы с ящиков. Отщёлкнув замки и откинув крышки, он опытным взглядом нашёл нужные упаковки. Персональный заказ одного из самых именитых камышинских купцов. Честно говоря, за эту позицию заказа Липатов волновался больше всего. Не простит ему гонористый купчина, если у него не получится с подарком для дочери на свадьбу. Про яхту, которую он строит на камышинской верфи каких только слухов по городу не ходит. Местные сплетники предполагают, что она будет «самая-самая». Самая быстрая, самая дорогая и самая красивая. Про самую дорогую Ерофей Константинович вполне верил. Четыре бережковских накопителя большого размера – это не баран чихнул. Ого-го какие деньжищи! Посмотрев на свои руки, купец досадливо мотнул головой. Трясутся. Волнение.

– Вытаскивай заказ Перфильева. Вот эти четыре упаковки. С них начнём, – скомандовал он сыну, от которого не укрылась и его секундная заминка и осмотр рук. Накопители распаковывать всё равно придётся все. Ещё прадед настоял на том, чтобы все накопители Бережковых клиенту в особых шкатулках доставлялись. С тех самых времён и живёт у них на подворье семья краснодеревщика. Каждая его работа – само по себе произведение искусства. Что по резьбе затейливой, что по инкрустации перламутровой. Зато и покупатели сразу понимают, какую ценность они приобрели. Что ни говори, а товар лицом подать очень важно.

– Какой разбирать будем? – спросил сын, сноровисто расправившись с упаковками.

– Все четыре, – откликнулся купец, пытаясь успокоиться и сосредоточиться.

Сын чему-то усмехнулся, и привычно начал разборку корпуса ближайшего к нему накопителя. Солдаты такими же уверенными движениями винтовки разбирают, чтобы почистить.

– Ну вот, сейчас всё и узнаем, – вполголоса сказал Ерофей Константинович, принимая из рук сына сердцевину накопителя в ещё не снятой скорлупе из толстой пористой резины. Подойдя к окну, он раздвинул половинки противоударной изоляции, и впился взглядом в кристалл.

– Батя, ты чего застыл? – голос сына купец услышал словно издалека, хотя сын стоял рядом, и через его плечо смотрел на то, что он держал в руках, – Надо же. Мне Петька Амбросимов вчера новым биноклем хвастался. Здоровенным таким, двенадцатикратным. Линзы у его бинокля тоже, то фиолетом, то синевой отдают. На смотри, второй камень так же переливается, – сын протянул ему ещё одну скорлупу. Алмаз, проглядывающий через хитросплетения золотых рёбер контуров, точно так же отдавал синевой, и дышал мощью океанского ветра. Не спеша осмотрели внутренности всех накопителей. Камни везде были однотонными, с заметным голубовато – синим отливом.

Ультрафиолетовый фонарик купец Липатов обзывал новомодным, чтобы не ломать язык на его сложном названии. Мода на специальные бланки купеческих документов пришла с год назад. Сразу после