Украденная невеста - Татьяна Новикова

Что-то не так в этой улыбке. Ехидный тон и хитрый прищур заставляют меня напрячься. Впрочем, я тут же выкидываю всякие глупости из головы, склоняю голову на бок. Одной рукой крепче прижимаю к себе Аню, другой мягко разворачиваю к себе за подбородок, замираю в каких-то сантиметрах от желанных губ.

Аня не рвется вперед, но и не отталкивает. Замирает в ожидании, смотрит на меня затуманенным взором.

Идеальный момент для поцелуя. Ну же, действуй, Димон!

Она обязательно растает от моих ласк. Сегодня ничто не сможет помешать мне сделать своей эту рыжую красотку.

Он приближается ко мне вплотную, так близко, что почти соприкасаются кончики носа. Аромат его парфюма кружит голову, и в глазах сверкают молнии. Я выжидаю, не дергаюсь, словно загнанная в клетку птица. Сердце рвется из груди, и внизу живота скручивается тугой узел.

Ну же, капельку ближе. Ещё немножко.

Пора!

– Марш! – приказываю лошадке и бью её по бокам пятками.

Та вздрагивает, поднимается на дыбы. Я перехватываю поводья из рук обомлевшего Кондратьева так быстро, что он не успевает даже пикнуть.

– Держись крепче, наездник! – усмехаюсь и беру управление в свои руки.

Покорная лошадь даже не сопротивляется, наоборот, вскидывается и берет галоп с таким наслаждением, будто только и ждала момента, чтоб сорваться с места и побежать в густые заросли.

Мы летим со склона на такой скорости, что закладывает в ушах. Где-то позади зычно матерится Кондратьев, который вцепился в меня мертвой хваткой и из последних сил пытается перехватить вожжи. Причем чем ближе мы приближаемся к кустам шиповника (чисто случайно свернула с красивых полей в глушь), тем больше мат становится похож на молитву.

Не бойся, Дима, сегодня я тебя не убью.

Возможно.

Стоит ли ему рассказать, что я с десяти лет занималась верховой ездой, даже выиграла парочку соревнований? Что для меня держаться в седле так же естественно, как ездить на автомобиле? Конем ведь нужно не просто управлять, а срастись с ним в единое целое.

Кто б знал, скольких сил мне стоило всю прогулку изображать недотрогу. Жеманство это показное, глазки в пол. Неужели Кондратьев всерьез надеялся, что я так запросто позабуду про прошлую встречу? Увижу его в клоунском одеянии и растаю, да? Да ничего подобного!

Что за девушки ему попадались, если он решил, будто на такое можно повестись?..

– Чего орешь? – смеюсь, направляя кобылку к болотам, что расстилаются сразу за зеленой полосой. – Хорошо же отдыхаем! Романтика.

– Васнецова! Ты нас угробишь!

– Нас – нет, а тебя – посмотрим.

Кондратьев вжимается в мою спину всё сильнее. Так и не могу понять, это он себя пытается спасти или машинально защищает меня от падения? В любом случае, я прекрасно чувствую лошадь. А вот ему бы не помешало выровняться, иначе…

Да, наверное, не стоило так резко тормозить прямо перед болотом. Только под копытами земля стала вязкой, как я прикрикнула:

– Стой!

Лошадка-то идеально послушалась команды и застыла на месте. Я тоже удержалась в седле, а вот Кондратьев буркнул что-то совсем уж неприличное и слетел вниз. Радостно хлюпнула болотная жижа, погрузив в себя неуклюжего наездника по шею.

– Не пострадал? – спрашиваю с тревогой.

Вполне реальной, кстати говоря. Если он себе кости переломает, мне ж в больницу мандарины носить и с ложечки его кормить. Нафиг надо. Я отомстить хотела, а не в сиделки напроситься.

Но, судя по тому, как Кондратьев отплевывается от жижи и выползает наружу, всё нормально. Целехонький. Правда, белоснежные одеяния «чуть-чуть» подпорчены. Коричневая грязь стекает с него нескончаемым потоком, прям человек-водопад. Ну и пахнет соответственно.

– Ну что, романтично получилось? – хмыкаю я.

– Иди ты знаешь куда…

– А что? Сильному мужчине претит быть рядом с настоящей женщиной?

– Знаешь что? – произносит он таким ледяным тоном, что мне становится не по себе. – Я каждый раз хочу дать тебе шанс. Напоминаю себе, что ты просто неординарная, но неплохая. А ты…

– Дим, вот давай без громких слов. Ты хотел затащить меня в постель. Не обманывай самого себя, ладно? Все эти заигрывания, катания на лошадях. Нормальные люди так не общаются, – бросаю резко. – Если каким-то твоим пассиям и нравятся такие дешевые жесты, то точно не мне. Поехали обратно, а то замерзнешь, простудишься и откинешь копыта.

Кажется, на мгновение он порывается отказаться, но потом осознает, что идти обратно в прилипшей к телу одежде перспектива такая себе, а потому вскакивает на лошадь (неплохо, кстати, получается, почти профессионально).

Обратно мы едем в таком гнетущем молчании, что, кажется, даже лошадь смущена и хочет поскорее удалиться куда подальше. Кондратьев больше не сжимает мою талию, а я управляю с ленцой, никуда особо не торопясь. Скорее прогуливаясь, осматривая окрестности.

Сам виноват. Надо было брать двух коней, тогда бы не пришлось терпеть мою компанию и дальше.

– Не дуйся, – почти честно раскаиваюсь я, когда наблюдаю за тем, как Дмитрий слезает и направляется к административному зданию. – Честно, я не хотела тебя ронять. Мне очень стыдно.

Он не отвечает, только убыстряет шаг.

Пожимаю плечами и завожу верную лошадку в стойло. Хлопаю её по боку, перебираю густую гриву. Хорошая девочка, умница.

Что-то мне подсказывает, что на этом наши отношения с Кондратьевым завершены.

Впрочем, в предыдущие разы мне казалось точно так же. Интуиция гаденько подсказывает, что этот несносный человек придумает что-то ещё.

Когда я запрыгиваю в такси и уезжаю, то чувствую, как позвоночник сковывает взглядом. Мне остро хочется обернуться, посмотреть в глаза Кондратьеву.

Я сдерживаю порыв.

Нельзя.

Интересно, Дмитрий потребует реванша?

Что ж, я буду готова отразить удар. Мне даже нравится наша битва, потому что воевать гораздо приятнее, чем тонуть в бытовых передрягах и сомневаться в самой себе.

Такси выруливает на шоссе, и я разрешаю себе всмотреться в здания конюшни. Там нет никого, даже отдаленно похожего на Кондратьева.

А жаль.

– Дим, ты чего завис?

Голос Оли, моей ассистентки по съёмке, вырывает из глубоких раздумий. Трясу головой, пытаясь привести мысли в порядок, и снова смотрю на модель, застывшую передо мной в неестественной позе. На модели было свадебное платье, до боли похожее на платье Васнецовой в тот день, когда я дернул ее из-под венца. Такое же дурацкое и пышное, будто торт со взбитыми сливками, но это, конечно, не мое дело. Мое дело – делать красивые фотокарточки, чтобы невесты тащились от восхитительных рюшек и оборочек и несли свои денежки довольным владельцам свадебных салонов. А те в свою очередь радостно делились ими со мной.