Золотой айфон (сборник) - Вадим Саралидзе

– Что? – почему-то шепотом спросил Паша.

– Не знаю, – так же прошептала Аня. – Я все сделала. Все как надо.

– Где она?

Аня молчала и усиленно глотала слезы. Кажется, это была катастрофа! Все, на что они так рассчитывали, не сработало. Паша ожидал, что Оля появится так же, как и пропала, рядом с ним, только не на стуле, а на скамейке. Аня тоже рассчитывала на совсем иной результат.

– Черт! Что мы не так сделали?

– Откуда я знаю… Дай сигарету! – Аня выхватила у Паши пачку и судорожно задымила.

– Может, еще попробовать? – робко спросил Паша. Но, увидев Анин яростный и заплаканный взгляд, быстро замолк.

Паша тоже закурил. «Вот сейчас пойду и нажрусь. Прямо вот сейчас и в муку!» – грустно думал он.

– Эй, трубку возьми! – Аня пихнула его острой коленкой. – Оглох, что ли, кулхацкер хренов?

Паша пошарил в карманах и нащупал мобильный. Не глядя на экран, он вяло сказал:

– Але.

– Паша! Ты где?

– Я? Я в зоопарке…

– Какого хрена ты там торчишь? Зверюшек давно не видел?

– Оля! Это ты?! Ты где?!

– Я у тебя дома! Пашка, быстро приезжай, у тебя в холодильнике нет ни фига! А я сейчас слона могла бы слопать!

Паша подскочил, как будто его кто-то двинул изо всей силы по спине, и судорожно покидал шмотки в рюкзак.

– Ань, все вышло! Она там!

– Где?

– Дома у меня! Она там выскочила почему-то! Все, пока, я полетел! – и Паша стремительно кинулся к выходу, на ходу засовывая в сумку ноутбук. Метров через двадцать он обернулся и крикнул: – Анька, спасибо тебе! За все спасибо!

Аня устало откинулась к спинке скамейки. «Блин, почему она оказалась у Паши дома, а не тут?» Она начала вспоминать слова, которые произносила в момент подключения программы:

«Точно! Где исчез – там появлюсь! Ведь все, что произошло с Олей, началось у Паши дома, за его столом, с помощью его компьютера! Я же сама ее именно туда и вернула…»

Стало немного холодать. Аня достала из рюкзачка мягкую, как плюшевый мишка, куртку-худи и с удовольствием в нее завернулась. Оказалось, что она прилично утомилась, так как никогда раньше ей не приходилось делать ничего подобного. Аня расслабленно сидела и мечтала, как будет рассказывать бабушке про свои приключения. Она была уверена, что та будет ею довольна, но специально не будет хвалить ее. «Эх, Анна – таланна, Анна – затычка банна!» – это была любимая бабушкина деревенская присказка, которой та дразнила внучку с раннего детства вместо одобрения. От теплого флиса курточки приятно пахло домом, уютом и совсем немного – табаком. Голова ее потихоньку клонилась, мысли забуксовали, глаза стали закрываться… Аня медленно и тягуче успела подумать о том, что Оля наконец-то вернулась домой, что ей тоже пора бы возвращаться. И тут до нее донеслись знакомые аккорды, резко выкинувшие ее из дремы.

На соседней скамейке расположился так хорошо знакомый ей уже музыкант с серьгой в виде топора в носу. Рядом с ним сидела учительница географии из ее школы в тех самых красивых роговых очках, которые так нравились Ане. Она с восхищением смотрела на поглощенного исполнением музыканта, а на ее строгом, но симпатичном лице блуждала довольная улыбка. Новоявленный артист, получив такую благодарную слушательницу, пел и одновременно наяривал на гитаре с утроенным рвением.

Аня выпрямилась, потянулась, надевая на плечи лямки рюкзачка, и в этот момент боковым зрением увидела что-то блестящее. Это был тот самый золотой айфон, из-за которого и случилась вся эта кутерьма. Несмотря на свою дороговизну, патриотичные гравировки и украшения, он был бесславно забыт на самом краешке скамьи. Прямо под ним на земле лежала какая-то яркая тряпка, оказавшаяся оранжевой банданой. По всей видимости, ее обронил музыкант. «Так-так. Айфончик, значит… Хоть ты и золотой, конечно, но вредный, сцуко!» – она хорошо запомнила, что и бабушка, и Пафос предупреждали ее об опасностях, связанных с аппаратом. Аня посмотрела на музыканта – глаза его были закрыты, он самозабвенно продолжал свой концерт для единственной поклонницы. Она подобрала бандану с земли и брезгливо, двумя пальцами, словно это был не дорогущий телефон, а дохлая жаба, завернула его в оранжевую ткань. Бросив аппарат на самое дно рюкзачка, Аня двинулась к выходу. Перед поворотом на главную аллею она обернулась. Две фигурки на скамейке около вольера с носорогом были уже довольно далеко. Легкий вечерний ветерок доносил до ее ушей обрывки гитарных аккордов. Аня помахала им и, не дождавшись ответного жеста, быстро зашагала.

* * *

– Ну что, Николай, все чисто?

– Петрович, мамой клянусь, все перетряхнул! Никого тут не было, ни ментов, ни фээсбэшников! Ты же знаешь, тут ни прослушки, ни камер нет. На входе все чисто, никого не было, сам все отсмотрел. Персонал тоже не в курсах, ей-бо-гу! – Барсик готов был уже перекреститься, но Маевский жестом остановил его.

– Не богохульствуй, Коля! Лучше расскажи, как дела в Новокузнецке.

Семен Петрович встал из-за стола, чтобы немного размяться. Несмотря на заверения Барсика, он пока не слишком уютно чувствовал себя здесь. Он внимательно разглядывал стол, стулья, кожаный диван, светильники. Все было в порядке, как всегда. Про потерянный телефон он даже и не спрашивал, настолько ему противно было вспоминать тот неловкий момент, когда они с Колей, отпихивая друг друга, катились по лестнице к выходу.

– Петрович, все на мази. По ГОКу вопрос практически решен, губер там тугой, но ему все в лучшем виде преподнесли. А если вдруг жужжать будет, управу найдем, и не таких обламывали!

– Смотри, Коля, туда на следующей неделе министр выезжает!

– Да не менжуйся ты, все наладим.

– А что с финансами?

– Банк готов, сделка через два месяца, там у нас зампред свой, так что они не спрыгнут.

Компаньоны ушли с головой в детали сложной комбинации. Разговор был очень сложным, и Барсик от напряжения ежесекундно облизывал свои пересохшие полные губы. Несмотря на прекрасно работающий кондиционер, минут через сорок он снял пиджак, потом закатал рукава модной голубой рубашки. Вокруг его подмышек образовались два огромных пятна, формой напоминавших очертания Африканского континента. Семен Петрович часа два пытал его разнообразными вопросами. Дважды Коля звонил для уточнения некоторых деталей, раза три-четыре звонили ему и докладывали. Еще часа через полтора Маевский совсем успокоился и, поняв, что сложная ситуация находится под его контролем, предложил перекусить.