Успех или борода - Пенни Рид
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Джетро покачал головой:
– Я не знаю, кто такой Райан Рейнольдс.
Мне вновь пришлось подбирать челюсть. Поперхнувшись, я мгновенно развернулась на сиденье:
– Что?! Почему? Как можно не знать Райана Рейнольдса?
Мой абсолютно обоснованный вопрос неожиданно встретился с новой ловкой попыткой охмурения:
– Поговорим об этом Райане потом. А сейчас давайте-ка вернемся к тому, что я остроумный и красивый. Расскажите мне об этом побольше!
Снова засмеявшись (удержаться не было сил), я опустила затылок на подголовник, искоса наблюдая за рейнджером Джетро.
– Мне кажется, об этом вы знаете все.
– Не знаю, клянусь, – он превосходно изобразил невинную подкупающую интонацию, хотя и скалился, как черт.
– У вас есть зеркало? Давайте, что ли, с этого начнем.
Теперь захохотал уже Джетро. У него прекрасный смех – естественный и, что называется, утробный. Заразительный.
Мне это очень понравилось. Очень понравилось.
Я и забыла, каково беседовать с человеком, который не догадывается, кто я. У людей мгновенно возникает мысль воспользоваться мной, чтобы прославиться. Это я уже проходила, и не раз.
А со своим братом селебрити общение превращается в соревнование – у знаменитости сразу просыпается страх быть обойденным кем-то более известным, более интересным, более трендовым.
Я и до взлета моей карьеры довольно трудно сходилась с людьми. Так уж сложилось, что мне не попался парень, с которым сразу стало бы комфортно, непринужденно, чтобы я не ощущала потребности непременно поддерживать беседу, заполняя паузы шутками и постоянно развлекая. А вот сейчас мне было легко и весело.
Джетро – легкий и веселый человек, вот что. Поэтому я, разумеется, не задумываясь, ляпнула:
– Ну как же я люблю таких, как вы!
Не успела я смутиться своего дурацкого признания, как Джетро отозвался без малейшей заминки:
– Взаимно.
Несмотря на его незамедлительное уверение, я все-таки почувствовала себя странно. Да и как могло быть иначе?
Отвернувшись, я уставилась на дорогу, стиснув кружку с кофе. Шум крови в ушах становился все громче.
И фраза странная, и веду я себя странно. А я не привыкла быть странной. Я привыкла помогать другим обрести уверенность и расслабиться. И, хоть убей, я не могла прогнать некстати напавшую на меня странность.
Но оказалось, мне это и не нужно.
– И что вы решили? – спросил Джетро, останавливаясь на мигающий красный.
– Что? О чем? – встрепенулась я, расширенными глазами беспокойно поглядывая то на него, то вокруг, испугавшись, что рейнджер что-то говорил, а я прослушала вопрос.
Джетро смотрел на меня так, будто я вовсе не странная и он по-прежнему хочет узнать вкус моих губ.
– Вы явно ведете внутренний диалог. Простое любопытство: к чему вы в итоге пришли?
Я пристально смотрела (читайте – глазела) на него, думая: вот мужчина, который стопроцентно заслуживает, чтобы на него глазели.
– Пожалуй… – я подумала, как ответить, и решила сказать правду. – Пожалуй, я решила, что я странная. Я с полчаса провела в вашем обществе и только что фактически призналась, что я вас люблю. Это странно.
Джетро пожал плечами и отозвался, опять-таки не дрогнув и бровью:
– Ничего странного, я же на редкость обаятелен. Пончик?
Я заморгала:
– Какой пончик?
Рейнджер Джетро указал подбородком на дорогу:
– Если проехать с полмили в том направлении, можно зайти в кафе Дейзи и взять пончиков. Пончики у нее уникальные. Но в Кейдс Ков налево, так что ради пончиков придется сделать крюк. У вас есть время для крюка?
– Э-э-э… – Я нахмурилась, удивляясь мгновенной смене темы и серьезно задумавшись о том, чтобы поесть пончиков. – И так уже опаздываю, – нерешительно сказала я, споря с собой вслух.
Он включил поворотник, хотя на дороге мы были одни, и свернул налево:
– Тогда в другой раз.
Я кивнула. Мысли метались между пончиками и моим недавним признанием в любви.
– Да, как-нибудь потом.
– Может, вечером? – непринужденно спросил Джетро.
– Сегодня? Вы будете вечером есть пончики?
– Ну да. Я могу забрать вас со съемочной площадки и отвезти на озеро. Мне это по пути.
– То есть вы возвращаетесь через Кейдс Ков и мимо дома Хэнка?
– Ну, не совсем, – признал он. Мягкая улыбка тронула его губы. – Но я сберег бы время и вам, и себе, если бы вы позволили возить вас вечером и по утрам. Тогда вы бы не заблудились и больше не опаздывали, а мне не пришлось бы носиться по дорогам, разыскивая вас.
Я фыркнула, иронично заметив:
– Уверена, у вас есть занятия поинтереснее, чем возить меня с места на место.
– Не могу представить ни единого дела важнее, чем возить женщину, которой я так нравлюсь.
Я закрыла лицо руками и замотала головой:
– О господи, теперь вы эту фразу не забудете, да?
Он засмеялся, забавляясь моим смущением.
– Позвольте предложить вам сделку. Вы разрешаете отвезти вас домой сегодня вечером, а завтра утром – на съемочную площадку. Если мне это будет хлопотно, а вам неприятно, тогда мы это прекратим, и ничего тут особенного. Но если договоренность устроит нас обоих, тогда… – он не договорил, позволяя мне самой додумать окончание.
Я поглядела на него сквозь пальцы:
– Вам-то какая от этого выгода? – Я опустила руки. – А я очевидно выигрываю. Неужели вам действительно хочется на три месяца взвалить на себя заботу о запросто объясняющейся в любви странной дамочке с топографическим кретинизмом?
Джетро взглянул на меня все с той же мягкой улыбкой, но глаза у него загорелись, и взгляд двинулся по моей фигуре, отчего во рту у меня пересохло. Прежние кульбиты желудка ни в какое сравнение не шли со сладострастными судорогами внизу живота.
Господи, как я хотела, чтобы он и дальше так на меня смотрел!
Наконец Джетро перевел взгляд на дорогу и пожал плечами. Когда он заговорил, голос отчего-то звучал хрипло:
– Даже не знаю, чего бы мне хотелось больше, чем подвозить вас дважды в день.
И взглянул на меня, проверяя, правильно ли я поняла намек.
Я поняла. Более того, намек попал мне прямо между ног.
Впервые в жизни я не нашлась с ответом от волнения, удивления и удовольствия. Я невольно задумалась, а не покататься ли на этом рейнджере, и от этой мысли меня обдало жаром.
Я выдержала его взгляд, ничего не говоря, потому что слов уже не требовалось, и остаток недлинной дороги мы ехали в напряженном молчании. Напряженном в хорошем смысле, в приподнятом. В таком, знаете, «я дождаться не могу, когда этот день закончится и я увижу тебя снова».