«Харбинская» операция НКВД СССР 1937–1938 гг. Механизмы, целевые группы и масштабы репрессий - Наталья Попова

По «сталинским» спискам в 1936–1938 гг. было осуждено около 45 тыс. чел.[115] При этом почти 85 % приговоров Военная коллегия вынесла в пользу расстрелов, в то время как доля смертных приговоров, вынесенных Комиссией НКВД и Прокурора СССР, составила около 73 %, «кулацкими» тройками – около 50 %.

Таким образом, внесудебность – это наделение карательными полномочиями аппарата НКВД, не только центрального, но и территориальных органов. Главная ее цель заключалась в проведении масштабных чисток. Разделение репрессивных функций между Комиссией НКВД и Прокурора СССР и «кулацкими» тройками способствовало интенсификации террора. Внесудебные инстанции выполняли не только карательную функцию, но также контролирующую и проверяющую. Прокуратура подписывала санкции на аресты, «альбомные» справки, а также каждый протокол по «национальным» операциям. Ее роль в проведении карательных акций была ограничена визированием решений НКВД. Несмотря на то, что при проведении «национальных» карательных акций органам НКВД были предоставлены широкие полномочия, даже вынесение приговоров в отношении арестованных по массовым операциям 1937–1938 гг., их деятельность контролировалась Политбюро ЦК ВКП(б). Репрессии в стране санкционировал именно этот орган, которому нарком внутренних дел Н.И. Ежов на заседаниях сообщал о ходе массовых операций.

В целом репрессии были неотъемлемой политикой советского государства. Однако с начала 1930-х гг. их масштаб заметно увеличивается. В преследованиях 1930-х гг. можно выделить несколько этапов:

1. 1930–1933 гг. – репрессии, связанные с коллективизацией и «раскулачиванием»;

2. Конец 1934 г. – первая половина 1937 г. – постепенное ужесточение карательной политики;

3. Вторая половина 1937 г. – конец 1938 г. – этап Большого террора, когда репрессиям подверглось более полутора миллиона человек. Отличительной особенностью данного периода стало то, что террор представлял собой слаженную машину по уничтожению сотен тысяч людей. В этот период были созданы или реанимированы внесудебные инстанции для форсированного вынесения приговоров, что приводило к увеличению жертв террора. Строго разделены карательные функции между центральным аппаратом НКВД, его территориальными подразделениями, прокуратурой, а также Политбюро ЦК ВКП(б). Политбюро взяло на себя руководящие и санкционирующие функции, также этот орган осуществлял контроль за деятельностью центрального аппарата НКВД СССР. Последний, в свою очередь, осуществлял надзор за деятельностью территориальных органов, кроме того, выполнял карательные функции в отношении арестованных по «национальным» операциям. Региональные карательные органы были наделены широкими полномочиями: они проводили аресты, вели следствие, выносили приговоры, приводили их в действие, однако их деятельность контролировалась центральным аппаратом. В случае с «национальными» операциями местные карательные органы не имели права приводить приговоры в исполнение без их утверждения в Москве. По приказу № 00447 лимиты выступали средством управления репрессиями. Роль прокуратуры в период Большого террора была существенно меньше, чем роль НКВД, однако без ее санкций на аресты и приговоры трудно представить себе проведение «национальных» карательных акций.

Февральско-мартовский пленум ЦК ВКП(б) 1937 г. обозначил курс на ужесточение репрессивной политики. Решениями пленума были одобрены «мероприятия ЦК ВКП(б) по разгрому антисоветской, диверсионно-вредительской, шпионской и террористической банды троцкистов и иных двурушников», а также взят курс на реорганизацию аппарата НКВД с целью сделать его «подлинно боевым органом, способным обеспечить возложенные на него партией и советским правительством задачи по обеспечению государственной и общественной безопасности». Кроме того, советское общество, охваченное искусственно раскрученной шпиономанией, было подготовлено к грядущим массовым репрессиям.

Приказ № 00447 от 30 июля 1937 г. «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов» закреплял курс на массовые репрессии. «Национальные» операции были вторым ключевым направлением террора 1937–1938 гг. Органы НКВД проводили 11 карательных акций. Поводом для репрессий выступала «связь с заграницей». Именно поэтому чекисты относили «харбинскую» карательную акцию к числу «линейных». Распространяющийся на «харбинскую» карательную акцию «альбомный» порядок осуждения также указывает на то, что ее следует рассматривать в числе «линейных» чисток. Относя приказ № 00593 к числу «национальных», нельзя не отметить его нетипичность, а именно целевыми категориями оперативного документа должны были стать в первую очередь служащие КВЖД и реэмигранты из Китая.

Всем арестованным в рамках «харбинской» операции карательные органы инкриминировали шпионаж в пользу Японии. Приказ № 00593 и закрытое письмо к нему предполагали репрессии в отношении бывших служащих КВЖД и реэмигрантов из Китая, однако на практике произошло расширение целевых категорий. Как нам представляется, в рамках приказа № 00593 были реализованы отдельные карательные подоперации (или линии), проводившиеся как в общесоюзном, так и в региональном масштабе. К общесоюзным направлениям относятся репрессии по «харбинской», «китайской», «корейской» линиям. Карательные меры в отношении уйгур, работников дипломатических служб Китая, Японии, Маньчжоу-Го, «монголистов» и «тувинцев», «дальневосточников», «бывших», японцев имели место в отдельных регионах Советского Союза.

Приказ № 00593 и закрытое письмо к нему от 20 сентября 1937 г. запустили репрессии против так называемых харбинцев. В чистку должны были попасть «КВЖДинцы» – бывшие служащие КВЖД и реэмигранты из Китая. По данным НКВД СССР, к началу карательной акции в СССР было учтено до 25 тыс. «харбинцев». Фактически в эту интегрированную категорию должно было войти русскоязычное население, проживавшее в Китае. Массовые аресты и осуждения «КВЖДинцев» и реэмигрантов стартовали одновременно и продолжались до февраля 1938 г. С весны 1938 г. в рамках приказа № 00593 карательные органы репрессировали представителей национальных меньшинств.

Политика в отношении русскоязычного населения, прибывшего из Китая, не была последовательной. Волны лояльности в отношении реэмигрантов и бывших служащих КВЖД, вернувшихся в Советский Союз, чередовались с репрессиями. Следует отметить, что единичные преследования «харбинцев» имели место на протяжении 1920-1930-х гг., однако особого размаха и жестокости репрессии достигли в период Большого террора. В 1920–1930-е гг. к реэмигрантам из Китая применяли единичные репрессии. В это время органы государственной безопасности причисляли людей, выезжавших за границу, к «социально опасным» и «контрреволюционным элементам». Репрессиям подвергались арестованные и этапированные в страну военнопленные белогвардейцы, перебежчики и реэмигранты, «невозвращенцы». Практиковались как аресты, так и принудительные переселения. Аресты не были массовыми, а приговоры большей частью выносились в пользу исправительно-трудовых лагерей, сроком не более пяти лет. Кроме того, аресты и осуждения сменялись кампаниями по амнистии. Амнистии касались в первую очередь рядовых солдат белых армий, были направлены на нейтрализацию воинствующих групп эмиграции и на достижение пропагандистского эффекта[116].