Двери в полночь - Дина Оттом

— А вот так, — он улыбнулся, возвращаясь на стул, — я пантера. Черная шерсть, так?

— Так.

— Но на самом деле пантеры пятнисты, как любой другой леопард. Черные пятна на черном фоне. А у меня их нет вообще — я полностью черный. Это произвол моего подсознания. Неважно, почему так вышло, но факт остается фактом: превращаясь в пантеру, я нарушаю законы природы.

— Мы вообще нарушаем законы природы, в кого-то превращаясь, — не удержалась я и тут поняла, что впервые сказала «мы» про оборотней. Раньше я невольно старалась избегать местоимений, не в силах отнести себя ни к оборотням, ни к людям. — Слушай, но если со временем можно получить контроль над своим превращением, то почему все остаются в одной форме? Вот ты, например, мог бы сменить облик…

— Нет, — Оскар зевнул, мы грустно посмотрели друг на друга и, поймав одну и ту же мысль, отправились за кофе, — ты не можешь никуда уйти от первоначального вида. Такова судьба. Так что нам еще предстоит поломать голову над твоей структурой.

— Чего? — в очередной раз не поняла я, упираясь лбом в кнопку «эспрессо».

Оскар закатил глаза:

— Перевожу для тупых мышей: надо будет еще разбираться, что в тебе оставить, а что убрать. Крылья, когти — это хорошо. Большие лохматые уши и сплюснутый нос — это плохо.

От такой картинки у меня даже сон пропал.

Лекция на время прервалась, мы просто стояли, прислонившись к автомату, и потягивали кофе. Точнее, первые порции мы просто проглотили, заглушая голод и прогоняя сон.

— Все же кофе — это замечательно, — заметила я, в замешательстве передвигая палец с кнопки «капучино» на «шоколад» и обратно.

— Точно, — Оскар бросил в урну рядом пятую пластиковую чашку и тут же заказал еще один «американо», — мой тебе совет: когда переедешь, поставь у себя хорошую кофеварку. Можно даже, как в кафе, кофемашину…

Он обернулся ко мне и замолчал, наткнувшись на мой оторопелый взгляд.

— Когда — перееду — куда? — раздельно произнесла я, внимательно следя за его лицом. Он покачал головой:

— Черна, я же говорил тебе: невозможно оборотню жить в семье, в обычной квартире. Многим, очень многим боковым ветвям возможно, даже вампирам, если постараться, но оборотням — нет. Тебе придется переехать в квартиру от НИИДа. В таких живет большая часть наших сотрудников.

Я сникла, опустив голову, и радостное возбуждение, подхлестываемое обилием кофе, мгновенно куда-то улетучилось.

Не сказать чтобы я была маменькиной дочкой, нет. Мама рано дала мне свободу — наверное, чтобы искупить как-то отсутствие отца, за уход которого она постоянно чувствовала вину, — и у меня не было острого желания вырваться из дома. Именно потому, что у меня была такая возможность, и никто меня не держал, я с завидной регулярностью возвращалась в свою маленькую комнатку с бордовыми шторами и бежевыми обоями. Мне нравилось жить дома, нравилось делить быт с мамой и знать, что я не одна. Когда я простужалась, она вызывала мне врача, приносила что-нибудь вкусное и смотрела со мной кино. У меня не было необходимости в отдельной жилплощади — и вот, поди ж ты, она свалилась на меня сама. Многие мои сверстники прыгали бы от радости, а я грущу…

— Странная ты, — Оскар смял в обманчиво аккуратном кулаке последнюю пластиковую кружечку и бросил ее в урну.

— Согласна, — поддакнула я, не поднимая головы и разглядывая посеревшие носки своих кед.

— Ничего, у вас там будет веселая компания, скучать тебе не придется.

— У нас там? Это где? — Я удивленно посмотрела на Оскара. — И какая такая компания?

Он на мгновение прислушался и улыбнулся.

— Вот твои новые соседи с дежурства вернулись, пора вам уже познакомиться. Все равно будете постоянно сталкиваться.

Он взял меня за локоть и потащил к главному входу, где, бодро козыряя, здоровалась с вошедшими Мышь. Перед нами, шутливо вытянувшись по стойке «Смирно!», стояли две совершенно одинаковые крупные рыжеволосые девушки. Ростом они были всего на несколько сантиметров ниже Оскара, а телосложением напоминали сельских доярок, плотно занявшихся фитнесом.

— Знакомьтесь, — кивнул на меня Оскар, — это наша новенькая. А это, — он указал на девушек, — краса и гордость нашего НИИДа: лисички.

Девушки улыбнулись мне, и их ореховые глаза будто засветились изнутри. Ярко-рыжие локоны рассыпались по плечам в меховых курточках.

— Привет…

— …рады познакомиться, — заговорили они хором, и мне показалось, что я попала в двойное эхо.

Как ни грустно мне было покидать родной дом, но часть меня все же радовалась, что оставляет выцветшие обои и облупившуюся краску. Впереди меня ждало что-то новое и прекрасное. Как объяснили мне словоохотливые сестрички, то и дело перебивая друг друга, Институту принадлежало довольно большое количество недвижимости в центре города. «Полдома там, пара этажей тут…» — небрежно бросили они, будто речь шла о закупке картошки на неделю.

Сбыв меня на руки сестрам, Оскар растворился в дебрях НИИДа. С хихиканьем и шуточками (кажется, сестры вообще никогда не бывали серьезными) лисички проводили меня до жилищного отдела Института и убежали на планерку.

Толкнув дверь, я оказалась в просторном аскетично обставленном кабинете, покрашенном в серые цвета и собравшем в себе, казалось, все запасы офисной техники в мире. За стандартным черным компьютерным столом сидела совершенно обычная с виду женщина чуть за тридцать. Строгий деловой костюм цвета мокрого асфальта, волосы красивого шоколадного оттенка гладко зачесаны назад и собраны в узел. Светло-карие глаза прожгли меня насквозь. Я почувствовала себя школьницей на приеме у директора, которую сейчас за что-то будут ругать.

Пару минут она молча мерила меня взглядом. Мне мгновенно стало стыдно за поношенные кеды и прорвавшиеся кое-где джинсы. Ее взгляд будто говорил: «Я же знаю, что тебе недавно выдали астрономическую сумму. Почему ты не привела себя в порядок?» Я уже чуть было не открыла рот, начиная оправдываться, но тут же одернула себя: я ей ничем не обязана! И мой лохматый кавардак на голове даже показался мне знаменем моего невольного сопротивления. Я подняла голову повыше, выпячивая подбородок.

— Имя? — наконец уронила она, раскрывая тонкие губы.

— Черненко Черна, — выдала я с легким вызовом. Ее передернуло.

— Заселение?

— Да.

— Кто направил? — Не сводя с меня глаз, она доставала какие-то бумаги из пластиковой секции на столе.

— Оскар.

Я вдруг поняла, что произнесла его имя как вызов, будто давая ей понять, что мы с ним в доску свои. Пара клеток моего мозга, не охваченная суровой борьбой со стервозной представительницей бюрократии, зашлась хохотом от идиотизма ситуации.

У нее на щеке дернулась мышца.