Мысли - Андрей Демидов

Было очевидно, что Зибенталь окончательно запутался, и Хорст перебил его:

— Слушай, Артур, меня уже подташнивает от твоих вечных историй. Надоело. Опять напился в полчаса… Тебе еще фабрику искать. Я пойду уже, если будет время, загляну к тебе. Пока!

Фромм шлепнул толстяка по ладони, которой тот попытался загородить ему путь к выходу и, перепрыгнув через кучу набросанных рюкзаков туристов, выскочил на улицу.

— Оказывается, это была дочь того парня, то есть сводная сестра, родная, но свободная… Эй, Хорст! — понеслось ему вслед.

Не оборачиваясь на крики Зибенталя, которые потонули в нестройном хоре туристов, затянувших что то о полях и лесах, Фромм свернул за угол массивного здания старой постройки и вышел на центральную площадь рядом с кирхой.

Здесь в воздухе уже отчетливо пахло дымом. На площадь, чуть не налетев на Фромма, выскочила пожарная машина с включенной сиреной. Нетерпеливо сигналя и сверкая огнями, она въехала в одну из узких улочек и скрылась в ее искривлениях. За ней гурьбой пронеслись мальчишки на велосипедах, изо всех сил нажимая на педали. Хорст вышел на середину площади и поднял голову.

Над магистратом, вернее, за ним поднимался густой столб черно синего дыма и уносился в сторону леса, на юго восточную окраину Грюнешвейга. Секунду поколебавшись, Хорст решительно зашагал в ту сторону. Чем ближе подходил он к месту пожара, тем более тревожными становились лица людей, запирающих свои лавочки и магазинчики. А какой то явно полоумный седой мужчина в затертом кителе военного образца, взобравшись по лестнице на второй этаж, заколачивал крест накрест окна. В другом месте, почти у самых флажков оцепления, на свертках и чемоданах сидела сморщенная старуха. Она, пыхтя, отбивалась от озлобленных людей разных возрастов. Это была, очевидно, ее родня, которая хотела затащить старуху обратно в дом и убрать с проезжей части ее вещи. Соседи в другое время с удовольствием бы поглазели на этот цирк и от души посмеялись. Но теперь они с тревогой высовывались из окон, рискуя свалиться на тротуар, и подозрительно наблюдали за пожарными, как бы прикидывая, справятся те с огнем или нужно готовиться к бегству, подобно беспокойной старухе, сидящей на своем барахле. Та же, оскалив вставные зубы, скрипучим голосом проповедовала своей родне:

— Да отпустите меня, никуда я не пойду! Сейчас нас начнут эвакуировать в убежища. Неужели вы не знаете, как горят старые города? Сейчас все будет в огне, как в сорок пятом при американских бомбардировках… Безумцы, дураки, спасайте письменный стол и африканские маски из отцовой комнаты, им цены нет! Да нет же, я обратно не вернусь, мне еще рано в крематорий, я еще не сумасшедшая…

Молодцы в касках, не обращая внимания на вопли старухи, тем временем устанавливали стояк тройной разводки и накручивали муфты брандсбойных рукавов. Хорст аккуратно обошел пожарных, протиснулся сквозь толпу зевак и, ловко нырнув под натянутые флажки, оказался в огороженной зоне.

— Вы куда это? — преградил ему путь полицейский.

— Я представитель центрального налогового управления, вот мое удостоверение.

Он вынул книжечку, но полицейский, косо посмотрев на нее, лишь усмехнулся:

— Очень сожалею, но вам нечего здесь делать. Бороться с огнем дело пожарных, а не налоговых инспекторов. Попрошу покинуть зону оцепления!

Хорст замялся и оглянулся на толпу. Среди ее пестроты он заметил молодого человека с квадратной челюстью, который пристально глядел на него, прямо таки сверлил взглядом. Рядом с ним стояла подвижная палатка, продавец которой, быстро среагировав на скопление людей, бойко торговал сосисками с соусом.

Толпа вокруг ограждений с каждой минутой становилась все больше. И, как всегда неожиданно, появились телевизионщики. Бесцеремонно расчистив себе место, они установили одну камеру на подъемнике, а с другой попытались прорваться за линию пожарных машин, перегородивших улицу. Хорст еще раз огляделся. Тип с квадратной челюстью куда то исчез. Однако Фромм ощущал, что за ним наблюдают, хотя сейчас его волновало другое. Он до сих пор не мог определить, что горит. Здание исторического музея или местное отделение Промышленного земельного банка, на верхнем этаже которого размещалась посредническая контора фирмы «Майнц Телефункен». Густой дым и изгиб узкой улицы закрывали ему вид на очаг пожара. Хорсту надо было срочно что то предпринять. Тем более что полицейский, видимо не желая повторять свое предупреждение дважды, уже поигрывал дубинкой, переминаясь с ноги на ногу, готовился вышвырнуть обратно за ограждения растерянного представителя налоговой инспекции.

Между тем телевизионщикам разрешили продвинуться к центру событий, и они, увешавшись сумками, магнитофонами и ощетинившись микрофонами, нагло ворвались в фургончик начальника пожарной команды, откуда тот осуществлял связь со своими подразделениями. Начальник не имел возможности оторваться от наушников и с плохо скрытым раздражением отбивался короткими ответами от длинноногой девицы с блокнотом. Та же, прижимаясь к его плечу, выведывала, каким образом происходит компенсация травм и увечий при тушении пожаров. Голос у нее был звонкий, с четкой дикцией, и говорила она очень быстро, практически без пауз:

— Ну хорошо, раз вы не знаете ничего про компенсации, расскажите хотя бы, сколько потребуется времени вашим людям, чтобы потушить, ну, например, соседнюю деревню Хейде?

— Не знаю, мне кажется, полминуты… Что?

Начальник плотнее прижал наушники к голове:

— Геннерт, что вы там делаете? Почему не можете? Крепкая? Попробуйте проникнуть со двора, но не прекращайте попыток взломать главную дверь. Поставьте к ней Кауля и Мербаха, пусть вырубят отбойником всю коробку. Об этом не беспокойтесь… Что вы хотите от меня, дамочка?

Через распахнутую дверцу Хорсту было видно, как журналистка вьется около пульта и заглядывает в глаза начальника пожарной команды. Тот отвечал на ее глупые вопросы и одновременно отдавал команды своим подчиненным.

— А скажите, пожалуйста, не опасна ли пена, как химическое вещество, для окружающей среды?

— Эта пена, милая дама, производится из детского туалетного мыла и гигиенической зубной пасты… Геннерт, Герт! Черт вас бери, не выключайтесь, как обстоят дела у первой группы? Как до сих пор не проникли! Геннерт, слушайте, если, не дай бог, наверху окажется какой нибудь молокосос, запершийся со своей девчонкой для баловства, и если они там сдохнут, вы больше никогда не будете пожарными. Я вам это гарантирую… Нет, я вам доверяю, но просто напоминаю… Дамочка, дамочка, не прижимайте своим задом тумблеры на пульте, не то на базе решат, что горит весь город! Кстати, будет лучше, если вы покинете командный узел.

Полицейский в оцеплении увлеченно наблюдал за происходящим. Он, казалось, совершенно забыл о Хорсте. И когда тот напомнил о себе, взглянул на Фромма с изумлением, словно видел его впервые:

— Господин полицейский, скажите мне только одно, и я моментально уйду. Что горит, здание музея или банк?

— А, это опять вы! Банк горит. Все, выметайся отсюда, не то мне придется применить силу.