Черное Солнце. За что убивают Учителей - Наталья Сергеевна Корнева

мрамор, тем временем продолжил молодой северянин. — Храм Закатного Солнца приветствует верховного жреца и хранителя священного цвета.

Длинное имя и титулы Совершенного вновь прозвучали для кочевника как заклинание.

— С возвращением, Учитель, — всё тем же бесстрастным голосом добавил сын владетеля Ангу и, низко склонив голову, прикоснулся губами к когда-то блестящему, а сейчас покрытому грязью остроносому сапогу Красного жреца.

— Яниэр, душа моя, встань, — шелковый голос Совершенного медом пролился в лиловый полумрак. — Не обязательно приветствовать меня как низкорожденному.

Не сдержавшись, Райар громко хмыкнул. Неужели? Чего ж тогда жрец не остановил юношу и не поднял его, когда тот униженно валялся перед ним в пыли? Дожидался перечисления всех регалий? Какое лицемерие.

— Учитель отсутствовал так долго, — почему-то северянин не торопился вставать, воспользовавшись щедрым предложением Великого Иерофанта. — Ваш ученик счастлив оказать наставнику должные почести. Это радость для меня.

Видимо, все присутствующие расслышали еще один неуместный смешок с его стороны. Поднявшись, названный Яниэром мимоходом глянул на кочевника, глянул с отвращением, как глядят на последнее отребье или, допустим, кусок грязи, прилипший к походной обуви Красного Феникса, которую он только что целовал. На бледных губах северянина остался след от желтой дорожной пыли, которую он не смел смахнуть перед лицом своего наставника.

Взгляд Совершенного оставался всё так же холоден, но теперь в нем отчетливо сквозила благосклонность. Учитель поднял руку и большим пальцем сам стёр этот след.

— Как прошло путешествие Великого Иерофанта? — вежливо поинтересовался Яниэр.

— Благополучно. Но дикие земли неизменно утомляют меня.

— Не сомневаюсь, — ученик Красного Феникса говорил с интересным северным выговором, чуть растягивая и смягчая слова. Но речь его всё равно была далеко не так мелодична, как речь выходца из Лианора. — Ваше возвращение — большое утешение для города.

— Я и сам рад наконец вернуться. Но в этот раз поездка прошла не зря: я нашел для храма очень способного мальчишку. У тебя появится младший брат.

На спокойном лице Яниэра промелькнуло сдержанное удивление.

— Учитель намеревается взять нового личного ученика? Из племени… дикарей?

Красный Феникс негромко рассмеялся.

— Поверь, я и сам не в восторге. Но этот забавный звереныш поцелован самим солнцем. В нем так много цвета, что он проявляется даже внешне, на грубом материальном плане. Только взгляни на него. Такому выдающемуся дарованию нельзя пропадать.

Яниэр послушно перевел взор на чужака, на сей раз задержав его гораздо дольше. В закатном сумраке золотые глаза пришельца потемнели и тлели странными оранжевыми всполохами. Длинные волосы, забранные в высокий хвост, цветом напоминали красно-рыжее солнце. Несмотря на юный возраст, он был достаточно развит, и каждое движение выдавало физическую силу.

Райар не представлял, как следует вести себя в настолько дикой ситуации. Жрецы беззастенчиво обсуждали и оценивали его, будто какую-то выставленную на продажу молочную корову, а потому паренек просто стоял и праздно наблюдал за беседой. Что еще он мог поделать?

— Разве сможет кочевник адаптироваться к сложной храмовой жизни и чуждым ему порядкам? — с сомнением протянул северянин, кажется, не слишком убежденный в необходимости его пребывания здесь. — Мальчик уже довольно взрослый для того, чтобы начинать обучение. И разве не запрещено низкорожденным становиться воспитанниками Красного ордена — и тем более надевать ученическую форму священного цвета?

Как и все уроженцы Севера, Яниэр был сдержан и внешне почти не проявлял эмоций. Несмотря на это, Райару вдруг подумалось, что, должно быть, Яниэр сильно привязан к своему наставнику. Вон как забеспокоился, что Красный Феникс берет нового ученика!.. В каждом скупом движении читалась тревога.

Не исключено, что холодные манеры северянина скрывают теплые чувства.

— Всё верно, — отчеканил Красный Феникс, будто бы раздраженный тем, что ему посмели напомнить о правилах, которые сам же он и создал. — Придется сделать мальчика личным рабом, чтобы моим именем ему были даны все необходимые возможности. Не будем затягивать с этим. Подготовь адитум для ритуальной церемонии: как раз сейчас, пока догорает закат, наилучшее время. Будешь мне помогать.

— Хорошо, ваша светлость. Надеюсь, ваш новый воспитанник окажется достоин оказанной ему чести.

Кочевника аж перекосило от праведного негодования: в Великих степях не знали слова раб. А эти двое называют его так при нем же, как ни в чем не бывало, будто это в порядке вещей! И что это еще за церемония? Торжественное посвящение в невольники?

Яниэр считает, конечно, что степной босяк не ровня ему, наследнику престола Ангу, который может похвастать благородной родословной, безупречной, точно у племенного жеребца. Северянин даже не скрывает своего презрительного отношения и неприязни.

Знал бы он, что сам Райар желает «почетного» обучения у Великого Иерофанта ещё меньше этих двоих, чтоб им провалиться! Для него это вовсе не честь, не награда и не повод для гордости, а самое худшее наказание!

Тем временем, решив, что разговор закончен, Красный Феникс начал восхождение по ступеням. Яниэр последовал за ним, чуть поодаль, почтительно склонив голову.

Райар закатил глаза, глядя, как наливается тьмою большое сиреневое небо. Кочевнику начинало казаться, что в здешнем обществе полно условностей, притворства и глупых надуманных правил. Черт его знает, что допустимо тут, а что нет, и, честно говоря, разбираться в этой ереси совсем не хотелось.

Никто не обращал на него внимания. В полной растерянности, не зная, как поступить, Райар хмуро поплелся третьим — позади Учителя и ученика. Каратели остались стоять навытяжку у подножия лестницы, до тех пор, пока вся процессия не скрылась из виду.

Одновременно с тем на флагшток торжественно поднималось полотнище флага с пылающим алым солнцем. Поднятое над острым шпилем Красной цитадели, знамя сообщало всему городу, что Великий Иерофант пребывает в своем храме.

Это значило: солнце вновь появилось в сияющих небесах Ром-Белиата, потому что Красный Феникс и был — солнце над головою своего народа.

* * *

Не оборачиваясь, Красный Феникс сделал небрежный знак рукой, давая понять, что отпускает сопровождавших его учеников.

Яниэр остановился и еще долго стоял недвижно, склонившись в поклоне, пока фигура верховного жреца не скрылась из виду в полумраке храмовых переходов, пока поступь его не перестала звенеть в отдалении. Затем, без разговоров и каких-либо разъяснений, отвел новоявленного младшего товарища в полупустую подсобную каморку и запер там, во всей видимости, руководствуясь принципом предосторожности: как бы подозрительный кочевник не стащил или не испортил чего-нибудь ценного в святом месте.

Довольно скоро северянин явился вновь и так же молча проводил его в алтарную комнату. Райар из вон рук плохо разбирался во внутреннем устройстве храмов, но, кажется, это было главное помещение для священнодействий, святая святых. По крайней мере, здесь находился большой алтарь.

Красный Феникс успел сменить дорожные одежды на титульное жреческое одеяние; на челе