В защиту эгоизма. Почему не стоит жертвовать собой ради других - Питер Шварц

Телеканалу выгодны передачи, которые нравятся зрителям. Но руководители Федеральной комиссии по связи, видимо, как и Гегель, убеждены, что общественный интерес состоит в навязывании людям того, что им не нужно, и что государству виднее, чего хочет народ.

В недемократических государствах результаты выборов фальсифицируются. Их результат известен заранее. Один из руководителей бывшего СССР так и заявил: «Считаю, что мы гарантированы от ошибки именно благодаря тому, что выбор совершается еще до голосования»24. А что могут возразить наши поборники общественных интересов? Какая разница, чтó именно ты не можешь выбирать — пенсионный план, телепередачу или политических лидеров?

Цель, преследуемая во имя общественного блага, — не выбор конкретных людей. Эта цель оторвана от реальных, т. е. частных интересов. Имеет ли право грабитель, отнявший у кого-то деньги, решать, как лучше ими распорядиться в интересах жертвы? Так почему же чиновники, отбирающие деньги у нас, решают, как использовать «общественные» ресурсы? Чего хочет общество? Расширить зоопарк или помочь местной судостроительной верфи? Кто больше нуждается в деньгах — детская бейсбольная лига или оперный театр? Каждый человек, будучи одновременно и производителем, и потребителем, постоянно решает, на что потратить свои деньги. Он делает это, опираясь на собственную иерархию ценностей. От его решений зависит, какие товары будут представлены на рынке, а какие — нет. Но вот к процессу подключается государство, выступающее от лица общества, и нам говорят: «Мы забираем ваши деньги, которые вы могли бы потратить по своему усмотрению, чтобы израсходовать их на то, что вам полезнее». Есть ли у государства какие-либо рациональные аргументы в пользу того, чтобы что-то сделать, или от чего-то отказаться? Нет, мы имеем дело с навязанным выбором[7].

Одним из самым отвратительных проявлений такого произвола является лоббизм.

Сотни групп влияния донимают правительство, проталкивая нужные им законы и нормативные документы. Как они добиваются своих целей? Они действуют открыто. Имена лоббистов, их клиентов и цели, которые те преследуют, хорошо известны, все это можно найти в СМИ. Эти люди, как правило, не занимаются прямым подкупом. Напротив, они действуют в рамках закона, который стоит на страже наших интересов. Им потому и гарантирован успех, что они апеллируют ко всему обществу, прикрываясь таким размытым понятием, как «общественное благо». Каждый лоббист утверждает, что проталкиваемый им закон совершенно необходим людям. Но за этим обязательно скрываются чьи-то личные или групповые интересы: производителей навигаторов, мечтающих оборудовать ими все салоны такси; или аграриев, жаждущих расширить рынок сбыта голубики; или владельцев тату-салонов, нуждающихся в клиентах, пусть даже желающих не сделать татуировку, а избавиться от «позорного клейма». Во всех этих случаях звучит один и тот же аргумент: это нужно обществу. По правилам коллективизма, отказать им невозможно. Но скажите на милость, какую пользу обществу принесут прилавки, заваленные голубикой?

Лоббисты преуспевают не потому, что все политики коррумпированы, а потому, что представления об общественном благе очень субъективны. Судья, вынося вердикт о виновности или невиновности человека, руководствуется четкими и прозрачными статьями закона. Но не существует критериев общественной полезности того или иного законопроекта. Чиновнику, принимающему решения, не на что ориентироваться. Нет таких правил, по которым можно было бы честно отнимать деньги у граждан ради пресловутой общественной пользы.

Любой нормальный человек знает, что шарить по чужим карманам — нехорошо. Но коллективисты пытаются запудрить нам мозги, оправдывая преступление и уверяя, что все мы — часть целого, а потому деньги могут свободно перекочевывать из одного кармана в другой. Коллективистское сознание

Коллективисты куда более агрессивны, чем мы думаем. Они не только занимаются перераспределением чужих доходов, они идут дальше. Им нужно, чтобы мы считали себя членами коллектива. Мы не самостоятельные личности. Мы — детали колоссального механизма, — послушные, легко заменяемые винтики.

В первобытных племенах человека можно было принести в жертву не потому, что он совершил преступление, а просто в надежде умилостивить богов. Так и сегодня — вас могут принять или не принять в колледж не потому, что вы хорошо или плохо учились, а по расовым или гендерным соображениям. При этом в расчет принимаются не ваши личные качества, а принадлежность той или иной группе.

С точки зрения альтруистов, ценность человека является ничтожно малой величиной. Индивид — существо безликое. Группа таких существ составляет коллектив. Если для альтруистов чужие потребности важнее личных, то для коллективистов группа людей важнее личности. Мы должны не отвечать за себя, а раствориться в общей массе. Никакой самостоятельности — вы полностью зависите от коллектива. Вы не более чем член коллектива и обязаны подчиняться ему.

Коллективистское сознание воспитывают в нас с пеленок — в детском саду, в школе и т. д. Наслушавшись рассуждений о так называемом прогрессивном образовании, учителя начали считать, что главное в их деле — не передача знаний, а «социализация» детей. И вот уже несколько поколений американских детей учат ставить интересы коллектива выше личных интересов. Родоначальник теории прогрессивного образования Джон Дьюи писал, что «школа — это прежде всего общественный институт»25. Он считал, что «учить детей следует прежде всего не точным наукам, не литературе, не географии или истории, а социальной активности»26. Он призывал «поощрять детей к тому, чтобы они вели себя как члены коллектива , чтобы не отрывали свои интересы от интересов группы, членом которой являются»27. Дьюи настаивал, что детей следует воспитывать «в духе коллективизма, основанного на взаимопомощи»28 путем «вырабатывания навыков служения общему делу»29.

Идеи Дьюи глубоко укоренились в нашей системе образования. Детям внушают, что человек сам по себе мало что значит и что нехорошо быть выскочкой и стараться выделиться. Например, в одной из школ в начале учебного года у всех учеников третьего класса отбирают канцелярские принадлежности — ручки, карандаши, бумагу, линейки и прочее, и складывают все это в «общий котел». Директор школы утверждает, что «дети должно заботиться друг о друге и об общем благе»30.

Согласно учению Дьюи, каждый человек не лучше и не хуже других, а ответ на вопрос учителя не может быть верным или неверным, потому что каждый имеет право на собственное мнение. Отметки — пережиток прошлого, как и дух соревнования между учениками. Важен групповой результат, уроки нужно делать сообща, а правильный ответ находить с помощью голосования. Для каждого ребенка коллектив должен стоять на первом месте. Независимости суждений следует предпочитать конформизм, а самостоятельному мышлению — групповую солидарность.

Потом мы взрослеем. И когда от служителей Церкви мы слышим, что креационизм — такая же наука, как и теория эволюции, а от политиков — что развитие промышленности ведет к глобальному потеплению, угрожающему всему человечеству, когда уважаемые люди говорят, что жертвенность — дело святое, а преследование личных интересов — зло, мы вдруг ловим себя на мысли, что они лишь повторяют то, что им внушили еще в школе. Они опираются не на факты и логику, а исключительно на «групповую солидарность».