Повести Сандры Ливайн и другие рассказы - Александр Кабаков

– Не смей курить, здесь все огнеопасное! – рявкнул Росляков, и шофер съежился, скукожился, смазался и сник до полного исчезновения.

А нефтяное поле лежало впереди, по бокам, позади, везде полыхали без всякой пользы факелы, били черные фонтаны, и бурильщики размазывали бурые потеки по радостным лицам…

– Сырьевая экономика, – заканчивал свое выступление Петр Росляков, Россия, компания «Петро Рос», – не хуже любой другой экономики, господа. Все, что нужно людям, делается из сырья, а без такого сырья, как нефть, вообще невозможно существование человечества. Мы отвечаем за планету, которую Бог поручил нашим заботам, и мы просто обязаны добывать углеводороды, и те страны, на долю которых выпала нелегкая миссия обеспечивать цивилизацию энергетическим сырьем, должны пользоваться особым уважением всего мира. Мы – сырьевой придаток, господа? А как понравится вам звание «технологические придатки сырьевой экономики»?

Форум тридцать секунд переваривал эту дерзость, но потом все же взорвался аплодисментами.

Петр Росляков открыл глаза.

Пробка действительно понемногу начала двигаться.

Можно успеть точно к началу утреннего совещания.

Все было обычно, водитель сидел прямо, представить себе его говорящим или тем более курящим в машине было невозможно. Помощник деликатно смотрел в сторону, чтобы взглядом не побеспокоить задремавшего начальника.

Поток все ускорялся, а ближе к Киевской поехали вообще нормально.

Небо над всем городом было абсолютно чистое, ни облачка.

– Посмотри сегодняшнюю цену, – велел Росляков помощнику, – там вроде бы что-то происходит…

Парень пролетел быстрыми, как у приличного пианиста, пальцами по клавишам ноутбука.

– Все нормально, Петр Романович, – улыбнулся он, – поднимается, расчетами на завтра сто восемьдесят два…

Росляков откинулся на сиденье, снова прикрыл глаза.

Жизнь идет правильно, в полудреме подумал он. Жизнь должна идти правильно.

В это время запищал телефон – тот, который личный.

Помощник ответил и надолго замолчал, потом, так же молча, нажал отбой.

– Что там? – спросил Росляков, уже зная, что там. Жизнь должна идти правильно, подумал он, должна, должна! Почему же…

А вокруг уже останавливались, вжимаясь в стальную толпу, дорогие машины, которые только здесь скапливаются в таких количествах.

Рублевка опять стояла в пробке, и никто не знал, когда она снова поедет.

С востока небо начало темнеть, и, непрерывно меняя форму, поплыли над Москвой облака.

Ранним утром такого ясного дня, какие бывают в середине зимы, когда в небе вдруг обнаруживаются определенно весенние оттенки, а легкие сквозняки отчетливо пахнут гниловатой оттепелью, Макс Виноградов проснулся по телефонному будильнику.

Настроение у него было прекрасное без всяких существенных причин. Впрочем, возможно, оттого, что ему предстояла небольшая приятная поездка – из тех, которые тем приятнее, чем привычнее. Чувствовал он себя так хорошо, так бодро, что даже озноб чуть-чуть пробивал. Готовый ко всему организм охотно и благодарно откликнулся на соприкосновение с очень холодной, потом очень горячей, потом опять очень холодной водой, брызгающей на стенки душевой кабины и тихо плывущей по ним вниз. Макс мельком глянул на себя в зеркало и остался вполне удовлетворен и небольшой бородкой, и гладко выбритой круглой головой, и ясным взглядом, имевшим, безусловно, позитивное выражение – для мужчины, недавно отметившего сороковник и ведущего не совсем здоровый образ жизни в клубах и других местах досуга, вид был неплохой, даже очень неплохой. Именно так и следует выглядеть в наше время, господа, сорокалетнему мужчине, устойчиво неженатому, прилично обеспеченному, с неплохим делом в руках, живущему в одном из богатейших и, безусловно, интереснейшем городе мира. Да и вообще, где бы вы ни жили и чем бы ни занимались, выглядеть сейчас вам не помешало бы именно так – если, конечно, вы сорокалетний мужчина, а о женщинах здесь пока речи нет.

Короче, Максим – или, кратко и по-дружески, Макс – Виноградов совершил утренний туалет, после которого приобрел прекрасный запах актуального в текущем сезоне парфюма…

Только не ждите названия, не ждите! Еще не хватает автору отбиваться потом от суровых, но несправедливых обвинений в product , извините за выражение, placement . Не обидно было бы, если б действительно бабки взял, а то ведь упомянешь марку ради достоверности и художественной убедительности, а на тебя тут же и наедут – вот, мол, до чего опустился беллетрист… Нет уж, спасибо, без нас хватает мастеров этого дурного дела, а мы поостережемся.

Итак, чистый и благоухающий Макс быстро оделся – а чего там одеваться, ну, джинсики какие-никакие, футболка, пиджачок неброский – и зарядил кофейную машину. Три минуты ожидания кофе он потратил наилучшим образом: просто сидел за столом, крутя в руках сигарету (никогда не курил до хоть какого-нибудь завтрака, никогда!) и рассматривая свою холостяцкую квартиру, из тех, которые теперь и наши риелтеры по-европейски красиво называют студиями. Действительно, квартира была хорошая, купленная совсем недавно, но уже подорожавшая вдвое, просторная, прилично обставленная мебелью в гигиеническом алюминиевом стиле хай-тек, – да чего уж говорить, хорошая квартира, нам с вами как раз такая снится. Макс рассматривал свое жилье как бы со стороны, как будто только что сюда впервые попал, и испытывал спокойное чувство удовлетворения, несмотря на ужасный бардак в виде валяющейся везде одежды, CD без коробок и стоящих на всех полированных поверхностях разноцветных кружек с засохшими на дне бежевыми остатками кофе и чая. Ничего, днем придет белорусская женщина Галина, снабженная ввиду заслуженного доверия своим ключом, и наведет полный порядок, включая стирку и глажку с помощью современной бытовой техники, за небольшие ежемесячные деньги…

Он сидел, вдыхал сильный запах кипящего кофе, крутил сигарету, был счастлив.

Ну-с, а потом, секунду поколебавшись в выборе между паркой-аляской с богатым мехом вокруг капюшона и легким плащиком, сделал выбор в пользу плаща, там, в Европе, всегда тепло, что бы ни писали на погодном сайте, кинул на плечо ремень кофра с деловым, необходимым в поездке костюмом – и вышел, как следует заперев тяжелую дверь, к лифту. Тут он опять испытал то же самое чувство довольно глубокого удовлетворения: каковы бы ни были его планы, в лифте он мог поехать только вниз, поскольку жил на самом верхнем этаже и выше его квартиры было лишь хорошо зачиненное острие карандаша, на который снаружи очень походил его сравнительно недавно построенный дом. Так что не пентхаус, конечно, но и не так, чтоб совсем не пентхаус…

И дорога в аэропорт порадовала Максима Виноградова. Вообще-то люди его поколения в большинстве воспринимают окружающую действительность как единственно возможную, не слишком придавая значение отрадным переменам к лучшему в городском пейзаже. Будучи совершенно благополучны, они тем не менее постоянно поругивают жизнь, кругом обнаруживая исключительно недостатки, неудобства, дурной вкус и обличая корыстолюбие, мздоимство, прямое воровство в среде начальства. То есть днем они и сами работают начальством, и даже немаленьким, и все, свойственное начальству, свойственно и им, а вечером съедутся в каком-нибудь популярном на сегодня клубе (никаких названий!) и обязательно полчасика все ругают. А уж только потом нюхнут понемножку и начинают зажигать по-взрослому…