Скифы. "Непобедимые и легендарные" - Михаил Елисеев

* * *

Численность персидской армии Дария, выступившей из Суз, Юстин определяет в 700 000 человек: «Он вторгся в Скифию с 700 000 воинов». Ему вторит Геродот — «Численность пеших и конных воинов составляла (кроме экипажа) 700 000 человек. Кораблей же было 600», а Ктесий идет еще дальше и указывает 800 000 воинов — но если состав флота может сомнений не вызывать, то численность армии явно завышена, налицо, как всегда, тенденция к преувеличению. На мой взгляд, численность персидского войска, выступившего в поход против скифов, вряд ли превышала 70 000 человек, без учета корабельных команд. Тащить неизвестно куда громадную орду, с не менее громадным обозом, а потом гоняться с ней за мобильным войском скифов было бы безумием. Чтобы набрать такое войско, какое указали античные авторы, надо было проводить тотальную мобилизацию всех мужчин во всех сатрапиях, а это было просто нереально. Как уже отмечалось, в то время персы предпочитали воевать качеством, а не количеством.

С началом же этого похода связана довольно интересная история, в которую можно было поверить, если бы не одно НО. Геродот рассказывает, что перс по имени Эобаз обратился к царю с просьбой — у него три сына, и все идут в поход, нельзя ли оставить одного из них дома? Восточный владыка благодушно выслушал скромного просителя и милостиво соизволил ответить, что поскольку он друг царю, то Дарий оставит ему всех сыновей, после чего приказал их прикончить и оставить тела рядом с Эобазом. Казалось бы, обычная история, которая подчеркивает деспотизм и тиранию Востока, и сомневаться в ее правдивости нет оснований, но только через несколько десятков лет подобная история повторяется как под копирку. Сын Дария, царь Ксеркс, идет в поход на Элладу, и на этот раз не перс, а лидиец обращается к владыке с подобной просьбой. Только сыновей уже не три, а пять, и убивают не всех, а одного. Но дело не в этом, а в той тенденции, которая прослеживается у всех греческих авторов по отношению к персам. Постоянно приводя примеры тирании персидских царей по отношению к своим подданным, они постоянно подчеркивают, что греки, обогащенные демократическими ценностями, стоят в развитии на порядок выше. То же самое и в отношении численности войск — стараясь объяснить, почему греческое гражданское ополчение победило регулярные части персов, они придумывают огромные, нестройные толпы варваров, которые сражаются только из-под палки.

Дарий был грамотным военачальником и прекрасно понимал, что тащить в такой далекий поход армию из нескольких сотен тысяч воинов нет абсолютно никакого смысла — ее просто нечем будет прокормить. За плечами персидского царя уже был опыт войны с «азиатскими» скифами, и он знал, какой это опасный противник. Дарий изучил их тактику и понимал, что ему, гоняясь за степняками с громадной армией и соответствующим обозом, никогда не достичь успеха. Войско должно было быть отборным и мобильным, а не громадным скопищем толп из разных племен и народов. Маршрут армии вторжения указывает Геродот: «Дарий между тем выступил из Сус и прибыл в Боспор в Калхедонской области, где был построен мост. Затем царь вступил на корабль и отплыл к так называемым Кианейским скалам (эти скалы, по сказанию эллинов, прежде были «блуждающими»). Там, сидя на мысе, Дарий обозревал Понт». Таким образом, маршрут армии вторжения большую часть, скорее всего, проходил по Царской дороге, которая протянулась от Суз до бывшей лидийской столицы Сарды. Где-то в районе Фригии Дарий должен был повернуть войска на север и вести в сторону Калхедона, где, если исходить из сообщения Геродота, уже был сооружен мост через Боспор. Само место, где должно было находиться это чудо инженерной мысли, «отец истории» указывает довольно точно: «Место на Боспоре, где Дарий повелел построить мост, находится, как я полагаю, между Византием и храмом у входа в Боспор». Соответственно, где-то в районе турецкой крепости Румелихисар, которая находится в самой узкой части пролива. История донесла до нас имя строителя моста — греческий инженер Мандрокл с острова Самос, причем Дарий был настолько доволен постройкой, что буквально засыпал эллина дарами. А Мандрокл в память о своем триумфе велел заказать картину, на которой изображены сидящий на троне, на берегу, Дарий и персидское войско, которое переходит по мосту Мандрокла через Боспор, и повесил ее в храме Геры на родном Самосе. Традиция же сооружения мостов через проливы, отделяющие Европу от Азии, будет продолжена уже при сыне Дария — Ксерксе. Во время грандиозного похода на Элладу по его приказу через Геллеспонт будет сооружен такой же замечательный мост, правда, эпопея с ним затянется из-за погодных условий, а знаменитое наказание моря Ксерксом станет притчей во языцех у свободолюбивых эллинов, которые станут его вспоминать при каждом удобном случае. Ну а в данный момент все обошлось без происшествий, и персидская армия благополучно вступила в Европу.

После этого царь сразу же занялся дальнейшей организацией похода. Флот Дария, который состоял из кораблей малоазийских греков, приняв на борт персидские отряды, должен был войти в Понт Эвксинский (Черное море) и плыть до устья Истра (Дунай), войти в реку и начать строительство моста через нее. Корабли отплыли и благополучно прибыли к намеченной цели, а затем, по сообщению Геродота, «поднявшись по реке на два дня плавания от моря, мореходы приступили к сооружению моста на «шее» реки, где Истр разделяется на гирла». Сам же царь, как только переправилось войско, перешел мост и вступил во Фракию, положив, таким образом, начало покорению этой страны. Прибыв к реке Теар, Дарий расположился там лагерем на три дня, поскольку в ее окрестностях находятся целебные горячие и холодные источники, а правитель, судя по всему, решил уделить внимание своему драгоценному здоровью. Персидский владыка остался так доволен водными процедурами, что повелел установить каменную стелу, на которой высекли памятную надпись: «Источники Теара дают наилучшую и прекраснейшую воду из всех рек. К ним прибыл походом на скифов наилучший и самый доблестный из всех людей — Дарий, сын Гистаспа, царь персов и всего азиатского материка» (Геродот). После этого армия снялась с лагеря и продолжила движение, вторгнувшись в земли одрисов, самого могущественного народа во Фракии. И здесь, если верить Геродоту, произошел еще один любопытный эпизод — персидский царь решил продемонстрировать окружающим племенам мощь своей армии и велел каждому воину положить в определенное место камень. «Когда воины выполнили царское повеление, Дарий двинулся дальше, оставив на месте огромные груды камней». И снова это очень напоминает рассказ о том, как царь Ксеркс перед походом на Элладу, чтобы пересчитать своих воинов, загонял их в специально огороженные места и только таким образом смог установить их численность. А все это должно было лишний раз подчеркнуть громадное численное превосходство персов и подтвердить россказни о бесчисленных восточных ордах.

А дальше разразилась война с фракийским народом гетов, которые решили оказать сопротивление непрошеным гостям. «Однако геты, самые храбрые и честные среди фракийцев, оказали царю вооруженное сопротивление, но тотчас же были покорены» (Геродот). Неорганизованные племена вряд ли могли противостоять персидской военной организации, и, судя по всему, их сопротивление было быстро сломлено. Остальные фракийцы, глядя на печальную судьбу сородичей, решили сдаться без боя и тем самым уберечь себя от бессмысленных жертв. Но Дарий был достаточно умен и сообразил, что стоит его войскам углубиться в скифские степи, как геты могут вновь подняться на борьбу с захватчиками, а потому он быстро присоединил их воинские контингенты к своей армии, где они должны были не столько участвовать в боях, сколько выполнять роль заложников. Царь персов очень основательно подходил к предстоящему столкновению со скифами, желая исключить всякие неожиданности, а потому его наиглавнейшей задачей было организовать спокойный тыл. И лишь после этого персидская армия выступила по направлению к Дунаю и начала переправу по наведенным мостам на северный берег великой реки.