Очень откровенно - Анна Веммер

– Потерплю до отеля. Но попила бы что-нибудь сладкое. Слабость какая-то… слабая, но есть.

По дороге к машине мы покупаем лимонад, и я чувствую себя почти счастливой и уж точно способной наслаждаться пейзажами. Олег вновь превращается в немногословного и холодного, но сегодня мне рядом с ним чуть спокойнее обычного. Если не вспоминать сцену в душе – почти без неловкости.

Здесь рано темнеет, так что когда мы въезжаем на территорию отеля, на небе уже загораются звезды. Я ужасно хочу есть и даже совсем не против снова поужинать на пляже, пусть и в компании Никольского. Вряд ли они обойдутся без провокаций, но я начинаю привыкать. К тому же Никольский дожидается нас на террасе. Или не дожидается, а просто работает, разложившись с ноутбуком и бумагами за низким столиком. Он не сразу видит нас, а когда видит, коротко кивает.

– Как развлеклись?

Я собираюсь было уйти к себе, чтобы переодеться, но Олег настойчиво берет меня за руку и тянет к Данилу.

– Прекрасно, – говорит Долгих. – Я выспался. Не совсем тот результат, на который рассчитывал, но тоже неплохо. Как-нибудь попробуй рядом с ней просто поспать.

– Всенепременно.

Мне чудится в его голосе странная холодность.

– Повезло, что успел затащить ее в душ перед тем, как воспоминания о былых подвигах испортили малышке весь настрой.

– И почему я понадеялась, что ты будешь вести себя нормально, получив желаемое? – пробурчала я.

– Да я еще и сотой части не получил. Ну что, ужин? Предлагаю отправить Алину переодеться и попросить накрыть на пляже…

– Сегодня без меня.

Никольский собирает документы и захлопывает ноутбук.

– У вас появился отличный шанс наверстать упущенное днем. Раз вы выспались.

С этими словами он уходит, оставляя слегка озадаченного Олега и вконец удивленную меня.

– Это что, ревность? – спрашиваю я.

Они, договорившись оплачивать одну девушку, не самую красивую и умелую, на двоих, прописавшие всю инструкцию по эксплуатации живой игрушки в контракте и распределившие секс с ней по времени… ревнуют?

– Может, ему тоже по голове кто-то дал? – задумчиво говорит Олег.

Жаль, что воображаемый блокнот нельзя заменить настоящим. Я скоро не смогу держать все наблюдения в уме, настолько их много!

Вставать с рассветом уже становится традицией. Особенно если ужин накануне сорвался и вечер закончился ленивым лежанием в кровати, а перед этим половину дня я проспала в отеле. Мне удалось лишь ненадолго задремать, а потом я просто листала новостную ленту, предвкушая бессмысленный сонливый день. Где-то к обеду непременно накроет невыносимым желанием поспать, а если возможности не выдастся, к вечеру я превращусь в вареную злобную стерву с головной болью.

Но думать о том, что будет после, бессмысленно. Сейчас сна ни в одном глазу, а вот есть хочется до тошноты. Кажется, я смутно помню, что видела в ресторане внизу табличку «24/7», но полной уверенности нет. Восемь утра внушают надежду, что я сумею добыть хотя бы кофе, но я спускаюсь вниз без особых ожиданий. Не зря: свет в ресторане выключен, ни одной живой души не видно. Со вздохом я бреду в лобби и – о, чудо! – там работает бар.

Сонный бармен лениво делает кофе, пока я, развалившись в удобном кресле у окна, любуюсь последними мгновениями рассвета и заодно по десятому кругу размышляю о происходящем.

Нет, не о сексе. О нем я стараюсь не думать, по большей части не желая признаваться самой себе, что порядочность и добродетель оказались такими же фейковыми, как выглядят мои странички в соцсетях.

Сначала еще можно было сказать себе: «Никольский нравился мне с самого начала – по его же словам, поэтому я так легко сдалась», то сейчас эта теория не выдерживает критики. Секс с Никольским оказался неплох… но не шел ни в какое сравнение с Долгих.

Да уж, порядочная девочка из приличной семьи.

Но секс – ерунда в сравнении со странностями. Об исчезнувшем из номера телефоне никто не вспоминал, но я так и не определилась с основной версией. Данил был со мной, он бы не смог забрать телефон. Но он его видел, а значит, дать кому-нибудь поручение было проще простого. Олег мог зайти в комнату, увидеть неизвестный аппарат и сунуть в него нос. На худой конец его могла стащить горничная, и тогда моя самая главная ошибка – молчание. Сейчас телефон наверняка уже ушел на запчасти. Но я хотя бы успела полазить внутри. Жаль, что ничего толком не прояснилось.

С какой стороны теперь подступиться к разгадке, не имею ни малейшего понятия. Долгих, кажется, тоже.

Как бы так все вспомнить, это решит большинство проблем… или добавит новых.

Я так задумалась, что не заметила парня, принесшего кофе. Кажется, ночная смена далась ему тяжело, потому что в тот момент, когда он проносит чашку мимо меня, рука дергается – и пенка переливается через край, капая мне на белое платье.

– Существуют же блюдца! – рычу я.

Как жалко платье! Оно приглянулось мне с того самого момента, как привезли вещи. Новое, еще с биркой, из тонкого атласа. Идеальное для итальянского жаркого дня. Даже если отдам его в химчистку сразу после открытия, пятно успеет въесться и наверняка останется след.

– Я переоденусь. Сделайте, пожалуйста, другой кофе через пятнадцать минут, я вернусь,– перебиваю непрерывно извиняющегося официанта я.

Не имею никакого желания пить еле теплый капучино с осевшим и смешавшимся с кофе молоком. Голод делает меня раздражительной. И очень жалко платье. Как же хорошо, что я отдала в прачечную вчерашний костюм! Испорченное платье хотя бы не стоит, как шесть зарплат провинциального юриста.

Хм… почему именно юриста?

Так забавно подмечать детали в собственных рассуждениях. Я училась на юриста? Не помню, говорил ли что-то на эту тему Никольский, но вполне возможно. В голове определенно есть знания законов, но специфичные знания при амнезии оказалось крайне сложно выудить на поверхность. Иногда, при чтении новостей, я подмечаю какие-то неправильные факты или спорные утверждения, но никаких озарений не наступает. Правда, я еще не пробовала целенаправленно читать статьи по юриспруденции. Вдруг натолкнут на нужную мысль?

Я так воодушевляюсь идеей, что полностью погружаюсь в себя, поднимаясь на этаж. Поэтому не сразу понимаю, что в коридоре не одна. Парень, открывающий дверь номера, тоже не ожидает. Он оборачивается на звук шагов и бледнеет, словно вместо меня видит привидение.

Мы знакомы? Кажется, да. Так не смотрят на незнакомок.

– Простите? – Я осторожно рассматриваю парня.

Симпатичный, лет двадцать пять на вид, классический брюнет с колдовскими зелеными глазами.

– Алина? – слегка хрипло спрашивает он.

– Мы знакомы?