Снова влюбляюсь в тебя - Мелани Милберн

— А с кем ты дрался?

— С отцом.

Фрэнки ахнула.

— Тебя ударил отец?

Взгляд Габриэля стал тяжелым.

— Ага. Моего старика не назовешь отцом года.

— А из‑за чего вы подрались?

— Мне не нравилось то, каким способом он зарабатывает на жизнь, — помолчав, ответил Габриэль. — Я не знал, чем он занимался, пока в день моего восемнадцатилетия он не предложил мне присоединиться к его компании. Отец считал, что я уже взрослый и не стану испытывать угрызений совести по поводу нарушения закона.

— И он ударил тебя, когда ты отказался работать на него? — потрясенно спросила Фрэнки.

— Отец не знает другого языка, кроме насилия. Он пользуется кулаками или нанимает для этого дела других. — Габриэль снова коснулся шрама. — Но да, это его рук дело.

— О, Габриэль… Это ужасно. Мне очень жаль, что у тебя такой жестокий отец. А я еще жаловалась на своего. Прости, что вывалила на тебя все свои проблемы. Ты, наверное, считаешь меня избалованной богачкой, которой ни в чем не отказывали.

Он потянулся к ней и взял ее за руку.

— Тебе незачем извиняться. Я знаю, что твой отец был непростым человеком. Он был добрым и порядочным, но у него имелись свои недостатки.

Фрэнки положила ладонь поверх его руки.

— А он когда‑нибудь бил твою мать?

Габриэль высвободил свою руку и откинулся на спинку кресла.

— У нее время от времени появлялись синяки под глазами, а однажды ей пришлось наложить гипс на руку. Она всегда придумывала, откуда брались эти травмы и ушибы. То она поскользнулась, то ударилась о дверь… Будучи ребенком, я не сомневался в правдивости ее слов. В то время я многое принимал за чистую монету.

— Ты не присутствовал при этих ссорах?

— Мне было всего девять, когда она умерла, поэтому тяжело вспомнить, что происходило за закрытыми дверями. Родители почти не ругались, скорее всего, потому, что мать боялась выводить отца из себя. Ее жизнь была ужасной. У нас не было денег — они появились позже, после ее смерти. Мама делала все возможное, чтобы обеспечить нас, но тяжелый труд ради куска хлеба, забота о четверых детях и муж‑кровопийца не могли не сказаться на ее здоровье.

— Как она умерла?

Его глаза зло блеснули.

— На протяжении долгого времени нам говорили, что она покончила с собой. Но в день моего восемнадцатилетия я узнал правду. Отец накачал ее сильными болеутоляющими, чтобы она не донесла на него в полицию. Никто не заподозрил неладного, посчитав, что она лишила себя жизни, приняв слишком большую дозу лекарств.

На его лицо легла тень, словно он вспоминал тот ужасный день.

У Фрэнки сердце кровью обливалось.

— О, Габриэль… Как это ужасно. Наверное, ты очень переживал из‑за ее смерти. Сколько было твоим братьям и сестре? Они ведь моложе тебя?

— Да. — Он сделал глоток вина, но, когда поставил бокал обратно на стол, выражение его лица снова стало безучастным. — Я не люблю говорить об этом.

— Могу представить, как это больно.

За столиком воцарилась тишина.

— Я до сих пор мучаюсь вопросом, что было бы, вернись я из школы домой пораньше. Может, я смог бы спасти ее. Успеть вызвать скорую.

— Но ты был совсем еще ребенком. В смерти твоей мамы виноват твой отец, не ты.

Габриэль слабо улыбнулся и взял ее за руку.

— Я пытался заменить мать моим братьям и сестре. Мне пришлось чертовски быстро повзрослеть. Я толком не гулял с друзьями и не играл в футбол после уроков. Было время, когда я вообще не ходил в школу. У отца появилась новая подружка через неприлично короткое время, как мне тогда показалось. Одна из бесконечной череды женщин, сменявших друг друга на протяжении всех этих лет.

Фрэнки начинала понимать, почему Габриэль вел себя так сдержанно, когда речь заходила о его прошлом. Он страдал, когда приходилось озвучивать глубокую скорбь и потерю, омрачавшие его существование. Но еще с большим пониманием она относилась к его чувству вины.

— Спасибо, что поделился со мной своим прошлым. — Фрэнки мягко погладила тыльную сторону его ладони. — Это поможет мне лучше понять, что ты за человек. Ты всегда казался мне немного отстраненным и непостижимым.

— Ты поэтому отказалась идти тогда со мной на свидание? — В его глазах зажглись озорные огоньки.

Фрэнки убрала руку и откинулась на спинку кресла.

— Меня раздражала твоя уверенность, что я соглашусь. Я считала тебя ужасно высокомерным.

— Твой отказ пошел мне на пользу. Он добавил мне еще большей решительности завоевать тебя.

— Но ты больше никогда не приглашал меня на свидание, — нахмурилась Фрэнки. — Я могла выйти замуж и обзавестись кучей детей.

— В каждом решении есть свои риски, — очаровательно улыбнулся Габриэль. — Мне повезло, что ты была все еще незамужней и нуждалась в богатом муже.

— Хм, — театрально прокашлялась Фрэнки. — Экстренное сообщение для тебя: я не искала богатого мужа. Я не считаю банковский счет самой привлекательной чертой мужчины.

— А с какими мужчинами ты встречалась?

Фрэнки постаралась выдержать его пристальный взгляд.

— Надеюсь, ты не из тех мужчин, которые хотят знать до мельчайших подробностей сексуальное прошлое женщины.

— Если только в ее прошлом нет ничего такого, что может оказывать влияние на ее настоящее.

Фрэнки почувствовала, что краснеет.

— А сколько у тебя было партнерш? Приблизительно?

— Не так много, как ты думаешь.

— Но ты ведь не жил как монах? В колонках сплетен постоянно появлялись твои фото с очередной красавицей.

— Эти женщины не всегда оказывались в моей постели или, по крайней мере, не задерживались там надолго.

— Значит, ты никогда не влюблялся?

— Нет.

— Потому что не встретил подходящего человека или просто не хочешь влюбляться?

— Скорее второе. Я решил не завязывать серьезных отношений со своими подругами.

— Но разве в этом деле все зависит от решения? Ты не думаешь, что влюбленность — это такая штука, которая просто случается — и все? Ты не можешь контролировать ее.

— Пока мне все удавалось, — холодно заметил он.

Фрэнки не смогла выдержать его циничный взгляд и сосредоточилась на дорожке, которую оставил ее палец на влажном стекле ее стакана с водой.

— Я тоже никогда не любила по‑настоящему.

Он так долго ничего не отвечал, что она подняла глаза и посмотрела на его сведенные вместе брови.

— Что? Почему ты так смотришь на меня?