Хатшепсут. Дочь Солнца - Элоиза Джарвис Мак-Гроу

Сенмут, смеясь, обернулся к ней. Её глаза потеплели, в них был интерес.

— Ты нравишься мне, архитектор, — сказала она с удивлением. — Ты можешь открыть мне своё имя, если хочешь.

Его широкие брови взметнулись. Где, во имя Амона, эта девка выучила царские повадки? Он встал и, кривляясь, поклонился ей.

— Сенмут из Гермонтиса, Главный пророк Монту, ваша прелесть. Я умоляю мою госпожу простить меня, но я не имел позволения представиться.

Она приняла извинение с достоинством вельможной дамы, и молодой человек снова уселся, забавляясь в душе. Она, конечно, играла, но держалась с потрясающим достоинством, которое не нарушали такие пустяки, как спутанные волосы и испачканная щека. Вероятно, она была служанкой высокородной дамы, у которой научилась манерам знати.

— Главный пророк Монту, — повторила она. — Значит, ты приехал в Фивы для Хеб-Седа.

— Да. Я предстану перед Двойным троном в День подношений с дарами от Монту и собственными глазами увижу фараона К тому же, — добавил он, — я должен постараться увидеть и наследника.

— Зачем? Пройдёт ещё не один год, прежде чем он сядет на трон. Хеб-Сед вновь сделает фараона полным сил и мощи, богом среди богов, как в пору расцвета. Почему ты качаешь головой? Разве ты не веришь в это?

Сенмут пожал плечами.

— Малышка, фараон уже прожил долгую жизнь. Я слышал, что за эти годы он уже зашёл так далеко на Западный Путь, что даже Хеб-Сед не сможет вернуть его оттуда. Боюсь, что Египту следует теперь взирать на Немощного. Об этой мрачной неизбежности говорят на улицах Фив.

— И о чём ещё говорят на улицах Фив?

— Говорят, что царевич так же слаб духом, как и телом. Разве ты сама не слышала? Об этом говорят везде. Хорошо, если бы царевна была царевичем — симпатичная девица и во всех отношениях дочь фараона. Некоторые даже думают, что фараон мог бы порушить все традиции и назвать наследником её, а не Немощного. Я думаю, что обо всём этом должны идти споры. Вот только не будет ли это ошибкой, а, малышка?

Девушка смотрела на него с изумлением; он даже засомневался, что она услышала вопрос, и собрался уже повторить его, когда она быстро отвернулась.

— А ты думаешь, что фараон может назвать наследницей Хатшепсут?

Он рассмеялся, откинув голову.

— Моя прекрасная Хатор, разве я похож на невинного младенца? Фараон назовёт наследником своего сына, можешь быть уверена. Другого просто не может быть.

— Может быть, просто никогда не было такой царевны? — Она заявила это с таким жаром, что Сенмут расхохотался.

— Может быть, ты тоже поспорила с кем-нибудь? Оставь свои надежды! Даже если царевна Хатшепсут так хороша, вряд ли она сможет управлять Египтом!

— Она справилась бы с этим лучше, чем её болезненный брат! И ты не докажешь обратного! Может быть, ты знаком с Её Высочеством?

— Не больше, чем ты, — смеясь проговорил Сенмут. Он пришёл в полный восторг от того впечатления, которое произвела на сей раз его серебряная тиара. Девчонка явно повысила его в ранге, раз задала такой вопрос! Несомненно, ей польстил разговор со столь знатным и благородным человеком, каким она должна была его считать, и уж, конечно, она согласится познакомиться поближе.

Да, наверняка. Неожиданно мысль показалась ему очень привлекательной. Это уединённое место как нельзя лучше подходило для небольшого развлечения. Желание с новой силой проснулось, в Сенмуте, когда он вновь оглядел её круглые золотистые груди, плавные и нежные очертания тела и бёдер под грязной белой юбкой. Она была очаровательна. Гибкий ум, неброская красота, бедра, стройные, почти как у мальчика, — всё это разожгло огонь в его крови. И этот огонь необходимо погасить, решил он, придвигаясь ближе к ней. Изучение храма подождёт.

— Конечно, — заметил он, — кто-нибудь может держать пари, и не взглянув на царевну, если знает женщин. Вот если Её Высочество такая девушка, как ты...

— То что?

Неправильно истолковав мелькнувший в её глазах интерес, он довольно усмехнулся.

— Тогда она действительно будет править Египтом, хотя и не так, как фараон.

— Я не понимаю тебя, архитектор. Разве может тот, кто правит Египтом, не иметь короны?

Он мягко рассмеялся, как бы случайно протянув руку вдоль спинки скамьи.

— И это говоришь ты, которой предстоит скрутить своими красивыми ручками несчётное число юношей? Она будет управлять через этого слабака — царевича Ненни, который наверняка станет её мужем. Клянусь моим Ка, я завидую ему, если она похожа на тебя!

Вдали показалась колесница, нёсшаяся в их сторону по пустынной дороге. Сенмут послал ей в душе проклятия. Однако девушка не обратила на неё внимания. Не отрывая от него широко раскрытых глаз, она чуть слышно прошептала:

— Править — через Немощного?

— Конечно. Разве сможет он отказать ей в чём-нибудь, если она похожа на тебя — с мужским умом и телом, достойным Хатор?

Он придвинулся вплотную к девушке, и его рука, оторвавшись от камня, быстро и легко пробежала по обнажённому плечу. В мгновение ока она вскочила на ноги и хлестнула Сенмута по обеим щекам с изумившей его силой.

— Как ты посмел коснуться меня?

В первый миг молодой человек не поверил случившемуся, затем в нём поднялся гнев, ещё больше распаливший желание. Он вскочил, прижал её к стене и стиснул в объятиях.

— Ты слишком далеко зашла в своих играх, маленькая властительница!

Казалось, она потеряла дар речи. Сенмут осторожно обвёл взглядом её приоткрытые губы, широко распахнутые глаза, спутанные волосы и поразился, как он мог счесть её бесцветной. Под оглушительный стук сердца он прижал девушку к себе и впился в губы грубым долгим поцелуем.

Он потратил много времени и сил прежде, чем её сопротивление сменилось безотчётным, но безошибочно угадываемым ответом. К этому моменту он содрогался от страсти. Не разжимая объятий, Сенмут оторвал свои губы от её рта и принялся целовать её щёки и шею.

— Ради всех богов! — прошептал он. — Я должен взять тебя, малышка. Я никогда не касался такой нежной щеки и такой прекрасной груди... Не отталкивай меня, твоё сердце так же колотится, и дышишь ты так же часто, как и я. Ну, давай же, ложись со мной!

Она не подчинилась, наоборот — попыталась вырваться, бросив на него взгляд, который он запомнил на всю жизнь: исполненный страха, смущения и страсти. Он был достаточно искушённым, чтобы понять, что оказался первым мужчиной, дотронувшимся до неё. Грохот колесницы всё громче доносился с дороги, а они смотрели в глаза друг другу. Затем она сказала напряжённым, но дрожащим голосом:

— Отпусти меня, архитектор. Предупреждаю. Отпусти меня.

Что-то в её тоне заставило его мгновенно, без раздумий подчиниться. Секундой позже он уже проклял свою глупость и попытался схватить девушку, которая выбежала из кумирни и по залитому ослепительным солнцем песку понеслась к приближавшейся колеснице. К его изумлению, колесница остановилась, словно ехала именно за ней. Она прыгнула вознице за спину, и тот сразу повернул лошадей — огромных вороных жеребцов, редкостных на вид — и погнал их галопом по дороге к Фивам, так и не подъехав к храму.