Толлеус. Учитель – ученик - Дмитрий Коркин

– Тьфу ты, ну и мысли у тебя, дурья башка, – фыркнула старуха.

На этом вопросы у парнишки кончились, и в полутемной избе повисла тишина.

Искусник скинул плащ и со вздохом уселся на лавку, проводив взглядом какого-то пацаненка, который стремглав бросился к двери, лишь только старик вошел. Толлеус запоздало подумал, что не успел бы поставить защиту или иначе отразить нападение, окажись на месте этого паренька грабитель либо душегуб. Причем по дороге в Широтон, когда старик повстречался с настоящими разбойниками, было то же самое – тогда ему просто повезло. Пожалуй, стоит все-таки озаботиться личной безопасностью и придумать какую-нибудь систему защиты, которая в случае угрозы активировалась бы сама собой: в этом деле не стоило полагаться на удачу и собственные рефлексы. Кое-что уже было сделано, но хотелось большей надежности.

Финна, которая в этот момент занималась совсем не женской работой – точила топор, подняла голову и ответила на молчаливый вопрос Толлеуса:

– Старостенок это, Сусь. Ради вас тут, а тапереча до батьки своего с докладом. – А потом, как-то странно посмотрев на искусника, вдруг спросила: – А правда, что вы, господин, на днях в путь-дорогу?

Искусник слегка кивнул:

– Пожалуй, что так.

Старуха прервала свое занятие и, напряженно глядя на постояльца, тихо промолвила:

– А правда, что тело господина Гласуса до сих пор в замке?

– Кто сказал? – искренне удивился искусник тому, что в деревне уже известна эта новость.

– Староста, – ответила Финна, поднимаясь. – А еще – будто бы у вас целая телега сокровищ.

Толлеус посмурнел. Его совсем не обрадовало известие о том, что местные знают о сундуке с серебром, который все еще стоял в телеге, пускай даже прикрытый плетением невидимости и защищенный Искусством от воров и просто любопытных. Не будучи искусником или чародеем, до денег не добраться, но все равно лишнее внимание совершенно ни к чему.

– Брехня! – как можно беззаботнее махнул рукой старик. А потом с угрозой в голосе добавил: – Деревенским болтунам стоит придержать свои языки!

На самом деле надежды мало, но вдруг хоть кто-нибудь испугается, что искусник осерчает, и будут поменьше сплетничать. Впрочем, додумать мысль до конца Толлеус не успел: Финна внезапно бухнулась перед ним на колени и запричитала:

– Господин, я бедная старуха! Только вот землица да домишко этот! С хлеба на воду… Вы как благодетель! Вам луга для скотины! Задешево! Мне лишь бы на пропитание, а вам с чародейскими богатствами не накладно. Хорошая земля, трава всегда сочная, без лукавства!

Искусник от такой тирады немного опешил. В принципе ничто не мешало отказать назойливой бабке. С другой стороны, что такое нужда, он представлял очень хорошо, пускай для него это была нужда в мане, а не в пище. Поэтому слова вдовы нашли отклик в его душе. Даже если Финна запросит полцены за свою землю, это много: такие деньги на дороге не валяются. Тем более что луга старухи ему не нужны. От города далековато, а цены – о-го-го. Просто подать ей несколько монет? Или купить с целью перепродажи по нормальной цене?..

Принять решение он не успел. В избу молча вошел Оболиус и закрыл за спиной дверь, однако в нее сейчас же постучали снаружи. Финна вытерла рукавом нос, поднялась и, охая, пошла открывать. На пороге возник пронырливый староста в сопровождении нескольких бородатых мужиков, которые угрюмо смотрели в пол.

– Господин Толлеус! – сейчас же заговорил Хват, нарушая все приличия, согласно которым должен был терпеливо дожидаться вопроса. – Господин Толлеус, дозвольте забрать мертвого чародея. Надо бы поскорее начать погребение. Иначе к ночи не поспеем провести обряд!

Искусник чуть заметно улыбнулся:

– Я его не привез.

Лицо старосты вытянулось, мужики за его спиной зашевелились.

– Хотел привезти, да только лучше его не трогать, потому что… – пустился в пояснения искусник, а потом рубанул воздух ребром ладони: – В общем, он пожелал остаться в замке, и я не стал с ним спорить. А вам тем более не советую.

Деревенские стали переглядываться, потом попятились и молча исчезли за дверью. Лишь только последний вышел, Толлеус хихикнул и подмигнул помощнику. Тот вернул улыбку:

– Так их, учитель! А то совсем обнаглели: я лошадь распрягаю, а они прямо в конюшню приперлись, по сторонам зыркают, чуть в телегу не лезут. Будто у себя дома, а меня там нет вовсе. Я пригрозил в свиней их превратить, тогда только убрались на улицу. Не иначе про сундучок ваш прознали, ищут. Надо бы защиту в конюшне поставить, потому что, чую, полезут ночью рыться.

Старик скривился от чрезмерной болтливости оболтуса и покосился на Финну, которая все еще пребывала в легком ступоре, переводя взгляд с искусника на дверь и обратно.

– Не посмеют, – буркнул он. – Кто полезет, тот помирать будет долго и мучительно. – Последние слова он произнес нарочито громко.

– Господин Толлеус, землица… – потерянно не то сказала, не то прошептала старуха, очнувшись от своих дум.

– Куплю, – неожиданно для себя самого вырвалось у искусника. Хотя он хотел сказать «подумаю».

– Прямо тут желаете устроиться? – оживился Оболиус. – И то верно, чего ездить-искать, когда и здесь хорошо, и язык понятный. Только дом надо построить.

На самом деле ученик искусника, несмотря на все свои доводы, думал в первую очередь об одной девушке из деревни, а старик только сейчас всерьез задумался над этой идеей.

Пятью часами ранее

– Маряша! – донесся с улицы мальчишеский голос. – Маряша-а!

Совсем еще юная девушка довольно улыбнулась и пригладила ладонями волосы, заплетенные в тугую косу. Сделала она это инстинктивно – Креп, что взывал под окном, не мог ее видеть. Откликаться она не спешила – сперва посчитала, сколько раз ее позовут, и подала голос только на десятый:

– Чего тебе?

Как ни старалась она копировать поведение старшей сестры, но пока получалось не очень. По крайней мере ее слова прозвучали с радостью, а не скучающе-устало. Впрочем, Креп, рослый белобрысый парень лет шестнадцати-семнадцати, тоже не был искушен в амурных делах, поэтому ничего не заметил.

– Маряша! – вновь позвал он. – Выдь на двор, а?

– Зачем? – старательно повторила девушка обычный вопрос сестры.

– На лавочке посидим, – с готовностью отозвался Креп. – Я вот тут тебе яблочко принес! – И он продемонстрировал огромное румяное яблоко.

– Сейчас! – тотчас согласилась Маряша, тряхнув косой.

Сразу поддаваться было не по сценарию, впрочем, ей не терпелось поскорее перейти к самой интересной части свидания. Мать проводила ее благосклонным взглядом: Креп – парень видный, вожак всех деревенских мальчишек. Кому, как не ему, быть следующим старостой? Да и хозяйство у его отца крепкое – лучше пары для дочки не сыскать.