В плену у любимого: Любовь исцеляет раны, которые не под силу излечить времени - Лора Райт

— Нисколько, я уже привыкла. Чувствуй себя как дома. — Она бросила сумочку на маленький столик в прихожей и прошла в кухню. — Готовишь?

Клинт пожал могучими плечами.

— Просто подумал, что тебе не помешает позавтракать, ты же после ночной смены.

— Очень мило с твоей стороны, но тебе не нужно было…

— Я очень этого хотел, Тара. — Он стоял прямо перед ней, взгляд лазурно-синих глаз был серьезен. — Ничего особенного, обыкновенный завтрак, только и всего.

Ничего особенного? Тара придерживалась иного мнения. За всю ее сознательную жизнь никто и никогда не готовил специально для нее. Ну, если не считать поваров в ресторане, конечно. А тут в роли повара выступал потрясающий мужчина, глядевший на нее такими голодными глазами, словно готов был проглотить ее вместо омлета.

От этой мысли внутри у Тары разлилась жаркая волна и как-то странно закололо в груди.

Стараясь не думать о том, как сильно хочет его, она смотрела, как Клинт режет омлет, щедро посыпанный тертым сыром, и раскладывает его по тарелкам. За омлетом последовал идеально поджаренный бекон.

— Апельсиновый сок? — предложил Клинт.

— С удовольствием.

Странное чувство возникло у Тары, наблюдавшей за священнодействием Клинта: с одной стороны, девушку радовала предупредительность Клинта, ее бесконечно тронуло то, что он ждал ее с завтраком, а с другой, на Тару внезапно накатило ощущение уязвимости… незащищенности. Казалось, что если Она принимает его заботу, то полностью теряет контроль над собой.

Он предлагает ей слишком многое, не только завтрак. Может, рассказать ему о том, какие желания он будит в ней, и попросить его снова поцеловать ее?

Господи! Да что же это такое, в самом деле! В присутствии Клинта Эндовера она теряет благоразумие, в голове появляются чуждые ей ветреные и распутные мысли. Что же ей делать?

— Что ты стоишь? — спросил Клинт. — А давай-ка устроимся не за столом, а за стойкой, там нам будет удобно. — И он передал ей два высоких бокала с апельсиновым соком, а сам взял тарелки.

— Я пойду разбужу Джейн, пусть разделит с нами трапезу, — предложила Тара. Джейн будет сейчас как раз кстати — живое напоминание, почему этот босоногий красавец находится здесь и хозяйничает на кухне.

— Джейн нет дома, — сообщил Клинт.

— Что?! — Стаканы звякнули, когда Тара не глядя поставила их на стойку.

— Не волнуйся, Тара, все в порядке. Она проснулась очень рано, захотела повидаться с дочкой, и я с помощником отвез ее на ранчо Сорренсонов. Я думал остаться там, но Дэвид сегодня дома. Сказал, что не спустит с нее глаз. Мы с ним обдумали ситуацию и решили, что мне лучше вернуться сюда и побыть с тобой. — Он помолчал, а потом добавил: — На случай, если опять придет письмо.

У Тары упало сердце.

— Да, конечно.

— Мы с тобой одни в этом доме, Тара, только ты и я. Свыкнись с этой мыслью. — Клинт поставил на стойку тарелки с едой. — И сейчас мы будем завтракать.

— Понятно, — не к месту сказала Тара. Одни. Опять. И конечно, под предлогом незаконченного расследования… — Подожди, нам же нужны вилки, сейчас принесу.

— Нет. Ты устала, — заявил Клинт и исчез за дверью. — Садись. У тебя измученный вид, — добавил он, когда через секунду появился снова с вилками в руках.

— Это ты верно подметил, — согласилась Тара, а про себя подумала: и не только из-за бессонной ночи.

Она села и с жадностью набросилась на еду.

— Ух, как вкусно! — похвалила Тара. — Я и не знала, что ты умеешь готовить.

— Бекон с яйцами — это ты называешь готовкой?

— Ну, совсем неплохо для мужчины.

Клинт с открытым ртом уставился на Тару. Вилка на мгновение зависла в воздухе, черная бровь медленно поползла вверх.

— В чем дело? — с недоумением спросила Тара.

— В твоих устах это прозвучало очень сексуально. Бекон с яйцами…

Тара поняла, о чем он говорит, и вспыхнула.

— О боже! — затрясла она головой. — Прости, это действительно прозвучало несколько… двусмысленно.

Он помахал вилкой перед своим носом, будто принюхивался к кусочку бекона.

— Ничего, мне даже понравилось.

Тара решила прояснить ситуацию:

— Понимаешь, я просто не могу представить, что такой человек, как ты, может любить возиться на кухне.

— А я и не люблю. Но если у меня появляется стимул… — он помедлил, не отрывая глаз от ее лица, — я могу пойти на любой подвиг. Теперь ясно?

У нее в голове зазвучали колокольчики, предупреждающие об опасности. Но они не остановили Тару.

— Стимул? — переспросила она. — Ты о чем? Не понимаю.

— Чего ж тут непонятного! Голодная, усталая и очень красивая женщина, которая всю ночь напролет ухаживала за страждущими, — Клинт протянул руку к тарелке Тары, наколол на вилку кусочек бекона и поднес к ее рту, — заслуживает немного внимания. Вот тебе и стимул: я тоже захотел поухаживать — за тобой.

Как послушное дитя, Тара открыла рот и аккуратно сняла зубами аппетитный бекон.

Глаза Клинта, следившего за каждым ее движением, настолько потемнели, что Тара едва сдержалась, чтобы не смести со стойки все, что там стояло, и не потянуться к нему обеими руками. Она чувствовала, что каким-то чудом, по мановению волшебной палочки, попала в сказку: Клинт Эндовер, ее девичья любовь, сидит рядом в черной футболке и джинсах, кормит ее вкуснейшим завтраком и разговаривает с ней так, будто считает ее своей женщиной.

Что же удерживает ее от того, чтобы броситься в его объятия?

— О чем ты думаешь? — поинтересовался Клинт, вновь возвращаясь к своей еде.

О чем? Если бы только он знал!

— Да нет, ни о чем конкретно.

— Тогда не отвлекайся от тарелки. Тебе обязательно надо подкрепиться.

Тара облизнула пересохшие губы, которые так нуждались в поцелуях Клинта, и повиновалась. Омлет был восхитителен — воздушный, с шапкой расплавившегося сыра. Бекон, сочный внутри, но с аппетитной корочкой, хрустел на зубах. Правда, самым вкусным Таре показался тот кусочек, который поднес к ее губам Клинт.

Наевшись до отвала, она откинулась на стуле и улыбнулась.

— Спасибо, Клинт, все было великолепно. — Она похлопала себя по животу. — Наелась как удав.

— И страшно устала, да?

— Угу.

— Как насчет ванны перед тем, как лечь спать?

Улыбка медленно сползла с ее лица.

— О чем ты говоришь?

— О ванне. Кажется, после ночного дежурства ты стала хуже соображать. — Клинт поднялся со стула, но глаз от Тары не отвел. — Разве женщины не любят наливать в воду всевозможные душистые добавки, а потом часами нежиться в кружевной пене?