Вестник смерти - Леонид Зайцев

– Хозяин должен верить, – горячо убеждал меня бывший стражник, – Боб не припрятал ни одной серебряной монеты! Да и как припрятать, когда Боба обыскали так, что и пшеничное зёрнышко нашли бы!

Владелец постоялого двора был весьма доволен уловом, в особенности кошельком, найденным им у Боба, ведь с остальных поверженных пьяниц он не набрал и десятой доли его содержимого. И он не стал звать представителей закона, с которыми пришлось бы делиться, а вместе со слугами начал заметать следы побоища.

– Они искали вас, – сообщил Боб, – а когда не нашли, то решили выпроводить и меня, от греха подальше, на дорогу, чтобы потом, если что, сказать, что меня ограбили вне стен их гостиницы.

– Да, такое у нас случается, – хмыкнув, подтвердил мальчик.

Четверо здоровых парней оттащили Боба во двор, запрягли наших лошадей в фургон и, закинув всё ещё притворявшегося бесчувственным Боба на место возницы, вывели лошадей на дорогу и пустили брести в сторону Замка.

– Боб избит и очень устал. Хозяин обещал вылечить Боба, – жалостливо закончил он своё повествование.

Я не хотел позволять парню пить сейчас, когда надо было торопиться на север, но он действительно очень устал, был избит и не спал всю ночь. А счастливая звезда предоставила в моё распоряжение дополнительного помощника, который мог взять на себя роль возницы и знал короткий путь к Замку Изабелл.

– Как тебя звать? – Спросил я мальчишку.

– Джоном, – охотно сообщил малец, чему я совсем не удивился. Надеюсь, что фамилии у них с Бобом были всё-таки разными.

– Вот что, Джон, достань из-под соломы флягу с лекарством и передай раненному, – приказал я, – а сам быстро поройся в мешке с одеждой и найди себе что-нибудь на первое время, но сначала умойся.

– Чем умыться? – Удивился мальчик.

– Да тем же вином, – посоветовал я, – Боб тебе сольёт. – При этих словах мой слуга чуть в действительности не лишился чувств.

– Хозяин, но это же вино! – Осмелился возразить он.

– Молчать и выполнять, – прошипел я, и Боб испуганно затих.

– Джон, – продолжил я уже обычным голосом, – Бобу надо поспать, а ты поведёшь фургон той короткой дорогой, про которую мне говорил. Но учти, проезжать сейчас мимо Замка опасно – по тревоге они первым делом перекроют дорогу, и вряд ли поверят в торговцев, которые путешествуют ночью.

– Дорога начинается в городе, – умывая лицо и руки от крови матери и отфыркиваясь вином, сообщил мальчик. – Надо вернуться.

Я сразу подумал о трупах, оставленных в конюшне постоялого двора мною и другим вестником – их могли уже найти. Тогда, во-первых, нас будут ждать, а, во-вторых, станут преследовать, что значительно усложнит и сильно замедлит наше продвижение на север.

– Нет, Джон, возвращаться нам тоже нельзя, – сказал я. – Неужели тут больше нет дорог?

Мальчик на некоторое время замолчал. Стало очень тихо. Были слышны только звуки ночного леса, да утробное урчание, которое издавал Боб, с избытком насыщавшийся лекарством от своих синяков и порезов.

– Тогда остаётся только дорога ведьмы, – с явной неохотой сообщил Джон. – Только по ней и днём-то без лишней надобности не ездят, а уж ночью и вовсе никто туда не суётся.

– Идеальный вариант, – согласился я, – значит, погони можно не опасаться. Давай, выворачивай на эту дорогу, а про ведьму по пути расскажешь.

Мальчишка, слегка взбодрённый моей самоуверенностью, начал разворачивать фургон. За моей спиной сладко, будто младенец, посапывал Боб. Со стороны Замка раздавались выстрелы и рёв мощных моторов. Вокруг нас в лесу перекликались на разные голоса ночные птицы и звери. А мы сворачивали на ведьмину дорогу – идиллическая картина!

Лесная дорога, на которую вскоре свернул Джон, на самом деле, дорогой могла называться с очень большой натяжкой. Это была едва заметная, заросшая травой колея, которую с обеих сторон плотно обступали стволы деревьев и кустарник, чьи ветви поглаживали бока лошадей и царапали тент фургона. Сходившиеся над головой кроны наглухо преграждали доступ тому незначительному количеству света, которое посылает нам ночное звёздное небо. Вокруг царила тьма. Но лошади, которым ничего не оставалось, кроме как идти вперёд, покорно увлекали нас в глубину леса.

– Ты сам-то тут бывал? – Спросил я мальчика.

– Да вы что, – голос Джона слегка дрожал, словно ему было холодно, – из тех, кого я знаю, сюда только лекарь иногда забредает, говорит, мол, у ведьминого камня травы особенные растут, коих нигде более не сыщешь! Ещё говорят, что герцога пару раз здесь видели. Он охрану на дороге оставляет, а сам к ведьме один уходит. Видать там он с дьяволом-то и договорился!

Про походы герцога к ведьме – очень интересные сведения. Я ещё раз похвалил сам себя за то, что оставил мальчика в живых. Да и на этот ведьмин камень стоит взглянуть поближе.

– Джон, – позвал я, – если ты тут сам не бывал, то почему решил, что эта дорога проведёт нас через лес, а не просто упрётся в какую-нибудь лесную поляну с этим камнем?

Мальчик пожал плечами.

– Я знаю другой конец этой дороги, который выходит на почтовый тракт недалеко от города. Лекарь как-то говорил, что ходил к камню за травами и с той стороны, а значит дорога сквозная. Если до тракта доберёмся, то там до Замка сестры герцога рукой подать, гораздо ближе, чем по основной дороге.

– Так отчего тогда все по тракту не ездят? – Удивился я.

– Нельзя! Только почтарям можно, – наставительно произнёс Джон. – В Замке у герцога таможня, там со всех проезжающих налог берут на товар и плату за проезд по землям их высочества. Если стража кого на тракте с контрабандой поймает, то могут сразу повесить, а могут, если в настроении, и поразвлечься сначала. А всё ценное, что найдут, в казну герцога пойдёт.

Вдруг, осознав смысл только что им самим сказанного, мальчишка весь затрясся, обернулся ко мне, схватил мою руку и припал к ней влажным лицом.

– Хозяин, – зашептал он, целуя моё запястье, – простите, не подумал я сразу-то! Не надо нам на тракт! Вас повесят, а над нами с Бобом издеваться станут сутками, пока ещё кого не поймают! Говорят, они с пленниками такое делают, что человек прежде смерти несколько раз с ума успевает сойти! Лучше вы меня избейте, но не надо туда ехать!

О времена, о нравы, подумал я, вспоминая, как совсем недавно уже был повешен мирно сопящим сейчас Бобом под возбуждённое улюлюканье крестьян. Таможенные сборы, конечно, вещь необходимая и важная для нормального функционирования экономики, но казнить контрабандистов и просто желающих сократить путь, и глумиться над их слугами – это дикость. Хотя танки, готовые растереть своими стальными гусеницами в пыль средневековый город – дикость не меньшая.

– Успокойся, – рявкнул я на парня так, что на мгновение проснулся даже пьяный и побитый Боб, – за лошадьми следи, еле плетутся. Никто никого не повесит. Сколько там этих любителей потехи на тракте?