Военная разведка в Российской империи - Михаил Алексеев

С его отъездом (август 1811 г.) Мишель был передан на связь секретарю посольства А.Л. Крафту.

В 1809 г. Мишель был переведен из военного министерства на службу в военную администрацию (во Франции существовало два военных ведомства — военное министерство и военная администрация — со строго разграниченными функциями), в отдел по обмундированию войск. С увольнением из военного министерства Мишель потерял доступ к разведывательной информации, интерес в приобретении которой проявляло российское посольство. А информацию, к которой он имел доступ, посольство не могло должным образом оценить и использовать. В течение всего 1810 г. Мишель не передал ни одного разведывательного сообщения. Сведения военного характера стали поступать от него только с начала 1811 г., хотя Мишель и продолжал работать на прежнем месте. К этому времени Мишель, наконец, «приобрел» сообщников. Первым из них стал Жан Мозес (по прозвищу Мирабо, 35 лет), сторож того же отдела военного министерства, где раньше служил Мишель. Мозесу было поручено носить к переплетчику для брошюровки ведомость дислокации французской армии, которая составлялась в отделе два раза в месяц. На это отводилось ограниченное время, но Мозес ухитрялся выкраивать три четверти часа — время, необходимое Мишелю для переписывания секретных сведений. Свой интерес Мишель объяснял тем, что в армии служит его богатый и бездетный родственник, единственным наследником которого он является. Мозес удовлетворился таким не совсем удачным объяснением. Вскоре начальнику отдела показалось, что Мозес слишком долго ходит к переплетчику, и вместо него стали посылать другого служащего. Однако Мишель не унывал и привлек к сотрудничеству Луи-Франсуа-Александра Сальмона, 32 лет, служившего в отделе инспекции войск военного министерства, и Луи-Франсуа Саже, 35 лет, чиновника военного министерства в отделе по передвижению войск. На сей раз Мишель ссылался на потребности военного подрядчика, в интересах которого он собирал информацию.

Отношения с Нессельроде, а впоследствии с Крафтом Мишель, по его словам, поддерживал в основном через посредника Вертингера (по другим источникам— Вюстингера, Рестингера), австрийца по происхождению, камердинера Нессельроде, ставшего после его отъезда швейцаром в российском посольстве. Именно Вертингер, по словам Мишеля, «свел его с Чернышевым, который призвал его к себе и просил сообщить ему тайно от Крафта все доставляемые ему сведения».

«Мишель на это согласился, после того как Чернышев рекомендовал себя как любимца императора Александра и обещал от имени своего государя значительную пенсию. С этого времени Мишель начал служить двум господам, и Чернышев списывал из работы, приготовленной Крафту, то, что ему было нужно. Он также требовал иногда отдельных сведений… за эти услуги он получил от Чернышева 4 000 франков. Перед своим отъездам Чернышев предложил Мишелю посылать ему, во время его отсутствия, сведения о переменах во французской армии через человека, которого он обещал указать, и поручил ему для этой цели подкупить чиновников Генерального штаба».

Хотя на следствии, как потом и на суде, Мишель во всем сознался, он старался представить себя невинной жертвой демонов-искусителей, и в первую очередь Чернышева, «который пугал его, говоря: вы слишком далеко зашли и не можете пойти назад; если вы откажетесь мне служить, то я донесу на вас, и вы погибнете».

Слушание дела Мишеля и его сообщников состоялось в Сенском уголовном суде 1 и 2 апреля 1812 г. Мишелю было предъявлено обвинение по статье 76 Уголовного кодекса, «каравшей гильотиной за сношения с иностранными государствами, с целью доставить им средства предпринять войну против Франции». Виновность Мишеля оказалась вполне установленной, хотя он и уверял, что, предоставляя сведения о французской армии русскому правительству, находившемуся в мире с Францией, не приносил родине никакого вреда. Суд присяжных после трехчасового совещания приговорил Мишеля к смертной казни. Сальмону и Мозесу вынесли оправдательный приговор, признав виновными только в нарушении своих служебных обязанностей. Саже был приговорен к тюремному заключению и штрафу в 600 франков. Вертингер, как иностранный гражданин и служащий посольства, вообще не был привлечен к ответственности и выступал на суде в качестве свидетеля.

Первого мая Мишель был казнен, несмотря на все его просьбы о помиловании. В монархических кругах Европы громко сожалели о судьбе «бедного Мишеля, мученика святого дела».

Представляется необходимым ответить на несколько вопросов, которые в силу целого ряда причин до сих пор не получили должного ответа, что привело к формированию искаженного представления о разведывательной деятельности Чернышева — упрощенного и примитивного. Некое подобие кривого зеркала, которое тиражируется и повторяется до сих пор. Вопрос первый. Подлинные причины отъезда Чернышева из Парижа? Вопрос второй. Почему имя Мишеля было связано с именем Чернышева, а не с именами представителей российского посольства в Париже — Убри, Нессельроде, Крафта, — что на первый взгляд представляется более очевидным и обоснованным? Вопрос третий. Когда и какие отношения были установлены между Мишелем и Чернышевым? Вопрос четвертый. Являлся ли Мишель основным источником разведывательной информации Чернышева?

Февраль 1812 г. Отдаются первые распоряжения о концентрации Великой армии. Развязывание войны становится неминуемым. В такой ситуации присутствие проницательного разведчика в Париже представлялось чрезвычайно опасным. В этой связи Наполеон, у которого еще с весны 1811 г. по докладам министра полиции не было сомнений в характере деятельности Чернышева, принимает решение выдворить его из французской столицы, направив в последний раз с письмом к Александру. Выдворяет, не решаясь, однако, арестовать, — еще не пришел срок для международного скандала.

Итак, война неотвратима. И Наполеон поддерживает предложение подготовить и провести открытый процесс над шпионами в пользу России. Процесс, который вскрыл бы «козни» России против Франции и дал еще один предлог для разрыва. И не случайно, что к началу судебного процесса — середина апреля — основные массы первых восьми армейских корпусов завершили сосредоточение на огромном пространстве от Эльбы до Вислы, нависая над Россией. Почему Чернышев? На этот вопрос дал ответ сам Наполеон, лично продиктовав министру внешних сношений Франции герцогу Бассано записку, предназначенную Куракину, но так ему и не врученную. «Его величество, — говорилось в этом документе, — чрезвычайно огорчен поведением графа Чернышева… Его величество жалуется, что под титулом, вызывавшим особое доверие, приставили к нему шпиона, и при том во время мира, а это дозволительно только относительно врага и во время войны. Он жалуется, что шпионом был выбран не человек, принадлежащий к низшему слою общества, а лицо, близко стоящее, к своему государю». Гнев Наполеона был искусственен, так как он сам широко прибегал к услугам шпионов.

Мишель, согласно его показаниям в суде, познакомился с Чернышевым после отъезда Нессельроде из Парижа через Вертингера. Произойди такое знакомство раньше, Мишель не стал бы скрывать этого факта.

А Чернышев? О существовании Мишеля и всю историю, относившуюся к его появлению, он узнал от Нессельроде более чем за год до личной встречи. Ссылки на Мишеля (без упоминания его имени) появляются в письмах, адресованных Барклаю-де-Толли, лишь в апреле 1811 г. К этому моменту молчавший весь 1810 год Мишель наконец «заработал». И заработал, безусловно, благодаря Чернышеву.