Договор на счастье - Софья Беккет

Мы уже давно с Марго зовём его сыном, он всегда был нам родным и близким к сердцу. Я забыл, когда последний раз называл его крестником. Но крестины помню, словно это было вчера.

Счастливый до сумасшествия Павел, улыбаясь, держит на руках трёхмесячного Артёма, такого желанного и долгожданного сына, подаренного ему женой Екатериной. Моя Катенька — только так он нежно говорил о ней. Она долго не могла забеременеть, но спустя четыре года после свадьбы они наконец-то держали в своих объятиях плод их любви. Брат меня не спрашивал, а сразу поставил перед фактом, что крёстным отцом буду я. А я и не был против. Я был за него рад. Видел его желание стать отцом, когда он играл с Андрюшкой. А с Игнатом он тренировался, ожидая своего.

Крёстной мамой была приглашена подруга Кати Татьяна. И вот мы втроём с малышом стоим напротив купели. Павел аккуратно передаёт Тёму на руки Тане, целует сына и уходит к жене. Катя с Марго стояли в сторонке, дожидаясь момента принятия матерью ребенка. Всё таинство Татьяна держала спокойно лежащего на её руках мальчика, пока священник не забрал его для погружения в купель. Тут Артём показал свой голос, захныкав. Трижды окунув, священник передал мне младенца. Белоснежным полотенцем я вытер ребёнка и с помощью Павла облачил его в белую крестильную рубашечку и нательный крест. Оставшуюся часть таинства крещения с Миропомазанием, хождением вокруг купели, пострижением волос мы с Артёмом прошли вместе. В завершении священник пронёс мальчика через алтарь и вручил Катерине, совершившей при молитве три земных поклона.

Пашка, будучи моим двоюродным братом, был для меня лучшим другом, самым близким человеком. Только он знал обо мне всё, все мои тайны были его тайнами, а его — моими. Мы не отдалились даже тогда, когда пошли по стопам отцов. Меня манили чертежи и схемы, а брата тянуло на военные подвиги. Он не мечтал о признании и орденах, это было моим образным выражением. Он просто был рождён для Родины. И мечтал о военном деле. Я помню, как отец спорил со своей родной сестрой, матерью Павла, о том, что мало ей было выйти замуж за военного, так ещё сына в это втягивает. Отец считал, что брата на данную профессию настраивают родители. Только Павла настроить или переубедить было невозможно. Он решал сам, шёл к мечте упорно и целенаправленно, не сомневаясь в своих силах и успехе на службе.

Всё сложилось, как мы хотели. После учёбы я стал успешным архитектором, работая сначала с отцом и будущим тестем, а после самостоятельно. Пашка умом, талантом и настойчивостью пробился в ряды секретного спецподразделения, где проявляя свои лучшие качества, служил и участвовал в опасных операциях. Я и Пашка одновременно были такими разными и очень похожими. Разные интересы, но одно упорство. Разная внешность, но один характер. Мы оба не отступали от своего. Профессию брата я не зря считал опасной. Поэтому с момента появления крестника уговаривал Павла перевестись на «тихую» службу или уйти оттуда совсем. Брат смеялся над моими жалкими попытками уберечь его и не раз отказывался от акций моей компании, которые я хотел ему подарить.

«Это моя работа, моя жизнь и моё предназначение. Я по-другому не смогу».

Эти слова брата я много раз вспоминал позднее, коря себя за отсутствие настойчивости в разговорах. За восемь лет я не преуспел, и мой брат погиб на задании, попав с ребятами в засаду. Малой группой они высаживались недалеко от цели, прыгая с парашютом. И при подлёте нарвались на прицельный огонь. Погибли все. Так я потерял брата и обрёл в лице крестника сына.

В Артёме подчас я видел брата, он его копия, продолжение. Его улыбка, такая знакомая до боли, возвращает меня в прошлое, где мы с Пашкой беззаботные пацаны, и брат рассказывает мне очередную весёлую историю. Вернуть его я не могу, но вижу брата в его сыне каждый день. Это укор для меня на всю жизнь и в тоже время бальзам для души. И я готов ради парня на всё, как готов был на всё ради брата.

Артёму было сложнее. Он потерял любимого отца в том возрасте, когда он становится особенно нужен. С тех пор Тёма стал часто носить на шее пулю, подаренную ему в шесть лет отцом. Это было лёгкое ранение Павла, и пулю, как счастливую, решил подарить сыну. Теперь для Тёмы она обрела другой смысл. Вот и сегодня на нём опять подарок отца.

Я оставил их в гостиной наедине, пусть поговорят. А сам поднялся к себе в спальню. Мои мысли заняла девушка, увидев которую я не поверил своим глазам. Она стояла в саду ко мне спиной, когда я с партнёрами вышел на террасу выкурить очередную сигарету. Русые волосы, собранные в хвост, лёгкой волной струились по спине. Чёрное платье девушки напомнило мне то, что было на жене в день нашего знакомства. Обернувшись, девушка прошла мимо нас и скрылась в здании ресторана. Я однозначно бредил, так как девушка показалась невероятно похожей на юную Марго.

Должен сказать, я безумно люблю свою жену с двадцати лет. С нашей первой встречи на ужине в их доме. Тогда начальник отца пригласил нас к себе на дачу. Там мы познакомились с его женой и семнадцатилетней дочерью Маргаритой. Такой красивой, весёлой, доброй и нежной девушки я не встречал. Потерял сразу голову, сердце и свой покой. В тот вечер на полчаса мы остались наедине в саду среди цветов, выращенных девушкой. Об этом увлечении она мне рассказывала, пока я любовался ей, желая сорвать скромный поцелуй. И я его добился, когда Марго наклонилась, желая сорвать мне в подарок цветок. Но каблук, попав в щель между тротуарной плиткой, потянул девушку вниз. Если я хотя бы на миг отвёл от неё глаза, моя муза приземлилась бы в кусты любимых пионов, а не в мои руки. Те две минуты, что держал её в своих руках, и поцелуи, на которые она неумело отвечала, я хорошо запомнил. Как и платье, в котором она смотрелась чудесно. В нём Маргарита мне снилась ночами.

После не раз был у них в гостях по рабочим моментам, одновременно уделяя внимание девушке и стараясь ухаживать, если можно это так назвать. Я понимал, что как партия для обеспеченной дочери своего начальника не подхожу, несмотря на то, что умён, привлекателен и молод. Он уже искал ей богатого взрослого мужа и намекнул