Книги онлайн и без регистрации » Романы » Параллель - Яра Князева

Параллель - Яра Князева

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 14 15 16 17 18 19 20 21 22 ... 63
Перейти на страницу:
он даже их записывал. Зачем надо было куда-то идти, что-то достигать и кому-то доказывать? Почему нельзя вот просто так, тихо жить, никуда не спеша? Кажется, мама его понимала. Порой она заходила к нему в комнату, заставая его за таким пустым и никчемным, по мнению отца, созерцанием и молча улыбаясь, садилась на кровать рядом с ним и таким же рассеянным, как и у сына взглядом, смотрела вдаль. Видел бы это Деф. Ох, его гневу не было бы предела! Он сравнивал такое провождение времени с болотом. Считал, что ум покрывается тиной, и что ни один нормальный человек так делать просто не имеет права, да ему и в голову бы такое не пришло, из чего следовало, что Патрик – ненормальный человек. О таких же пагубных привычках жены он просто не знал, и Слава Богу. К счастью, его практически никогда не было дома. Российская империя тогда находилась в состоянии войны, а отец был офицером, поэтому они с мамой редко имели счастье его видеть. Правда, она никогда не допускала Патрика до осуждения Дефа. Это казалось ему странным, однако, мать очень любила отца. В ее душе хватало любви и на такого ледяного человека. Она утверждала, что и он очень их любит, просто не умеет это выразить, как многие мужчины, но Патрик был уверен, совершенно уверен в обратном.

С раннего детства присутствие в доме отца ассоциировалось у него со временем экзаменов в гимназии. Только экзамены были намного лучше. Они имели свойства заканчиваться, а пока отец был в доме, Патрик сдавал экзамен ежесекундно. Он не так сидел, не так держал столовые приборы, не так отвечал, не так смотрел, был не так одет, не так думал, в конце концов. Деф ни разу на его памяти не похвалил его за что бы то ни было… Разве это называется любовью? Жаль, что у Патрика не было братьев или сестер. Возможно, видя что этот человек обращается с ними также, он перестал бы винить во всем себя, считать себя недоразвитым, никчемным, пустым, ненужным, нелюбимым… А мама? Когда большевики ворвались к ним в дом, отца как всегда не было… Один мужик, с красным пропитым лицом, обрамленным бело-голубым воротником рубашки, отчего казавшемся еще краснее (Патрик очень хорошо запомнил его, он и до сих пор иногда являлся ему в беспокойных снах) поднял маузер, требуя вынести все драгоценности и деньги… У него были большие слегка навыкате карие глаза, зловеще выделяющиеся на пьяном лице, тонкие губы и нос с небольшой горбинкой. Вполне вероятно, в юности, еще до того, как он успел пристраститься к спиртному, его можно было бы назвать симпатичным. Сейчас же он злобно смотрел на немолодую уже женщину и ее еще не слишком взрослого сына. Кажется, мать что-то пыталась ему объяснить. Старый Василий, дворецкий, служивший у них сколько Патрик себя помнил, вызвался принести требуемое и попросил взять Патрика с собой «в подмогу». Со стороны кухни имелся черный ход, через который тот сумел вывести юношу на улицу, как раз в тот момент, когда в гостиной раздался выстрел.

А дальше был почти год скитаний по каким-то дальним родственникам Василия, который за это время стал ему ближе, чем отец. Желающих приютить у себя сына белого офицера, эмигриравшего в Париж, вскоре после того, как его жену убили в их собственном доме, а сын пропал без вести, особо не находилось. Василий несколько раз пытался связаться с Федором Александровичем (такого было настоящее имя Дефа), да все напрасно. Наконец, бедный старик, измученный вечной тревогой за Патрика, скитаниями, голодом и прочими ужасами Революции, испустил дух, успев послать Дефу через очередного покидающего замученную родину страдальца координаты их последнего с юношей пристанища. И папаша наконец явился. Правда, поводом для его возвращения в Россию послужила отнюдь не забота о сыне, а тоска по Родине. Деф не смог жить за границей. Его тянуло домой, на родную, горячо любимую землю. Любимую гораздо больше, чем собственный сын. Правда, вскоре после возвращения, он обнаружил, что страна, в которой он родился и вырос, которую он любил и защищал, исчезла. Ее просто нет. Его дома нет, ему некуда вернуться. Нет полей, засаженных золотой пшеницей и медовой рожью, колосящейся под желтым, знойным солнцем, нет блистающих своей мощью кораблей Балтийского флота, нет даже плакучих берез, достающих своими золотистыми листьями до земли… Вокруг грязь и слякоть, голод и боль, разрушение и грабежи, серое небо и лужи под ногами.

Он решил снова попытать счастья за границей, на этот раз, покидая умирающее отечество с еле живым, изголодавшим сыном. Но продраться через возведенные кордоны им не удалось, и скорее всего на этой тщетной попытке их жизнь и оборвалась, если бы судьба не забросила их в Параллель.

Здесь отец с сыном были вынуждены существовать бок о бок, и пытаться как-то находить не то чтобы общий, но хоть какой-либо язык. Сложными, очень сложными были первые времена. Гораздо сложнее, чем тот год скитаний с нежным и ласковым стариком Василием. Но постепенно Патрик привык. Он научился молчать и игнорировать. Научился увиливать и скрывать. Пусть и чуть-чуть, но научился. Он привык, что в его комнате нет окна, да и смысла в нем все равно не было бы. За стенами почти всегда темно. Его самым большим желанием стало не писать стихи, не размышлять о жизни, не искать счастья. Ему просто хотелось, чтобы все оставили его в покое. И главным образом Деф.

Так вот, раньше Патрик не желал участвовать в вечных стычках белых с черными назло отцу. Но все же делал это, так как страх перед ним был сильнее, чем злоба и обида. Но теперь к его нежеланию прибавился еще один, очень весомый фактор. Фактор, который вполне мог бы перевесить страх… Возможно поэтому, почувствовав угрозу, Деф сделал все, чтобы выкорчевать с корнем зарождающееся в сыне чувство. Сделал-то сделал… Но добился лишь того, что Патрик еще сильнее ушел в себя и перестал демонстрировать уж хоть какие-либо эмоции. И пусть отец расценил это как собственную победу, а другие маги даже слегка пожурили Дефа за столь суровое отношение к сыну, тем не менее обычное равнодушие и апатия, свойственные Патрику, потихоньку стали сдавать свои позиции и медленно начали уползать из его головы, уступая место мечтаниям и новым размышлениям, за которые он и получил от отца неделю заточения в собственной комнате лишь на мерзкой геркулесовой каше, да несладком чае (и то один

1 ... 14 15 16 17 18 19 20 21 22 ... 63
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?