Шляпники - Тамзин Мерчант

Юноши робко двинулись друг другу навстречу.

– Что, ради всего святого, ты такое делаешь? – зашипела Джанет Арчибальду, но тот совершенно проигнорировал её.

Гусь, съёжившийся за деревом, крепко зажмурился и заткнул уши пальцами. Корделия постучала его по руке.

– Гусь! – прошептала она. – Шляпы сработали!

Юноши уже стояли лицом к лицу.

– О, Арчибальд, – выдохнул Фердинанд.

– Фердинанд, – ответил Арчибальд. – Ты не заноза; ты прекрасная роза.

– А ты не блёклый камень – ты бриллиант! – заорал Фердинанд.

Он протянул руку и стал горячо трясти руку бывшего врага. Арчибальд залился румянцем.

– ЧТО? – взвизгнула Джанет. – Тут не это должно было произойти!

Фердинанд и Арчибальд так бурно пожимали друг другу руки, что шляпы слетели с их голов.

Корделия сглотнула, когда юноши разорвали руки, удивлённо уставившись один на другого. На какой-то жуткий миг застывшей Корделии показалось, что они убьют друг друга голыми руками.

А потом Арчибальд сделал нечто неожиданное. Он подался вперёд и снова начал трясти руку Фердинанда.

Церковный колокол торжествующе зазвонил: прошла уже четверть часа. Корделия схватила Гуся за руку и подняла его с земли.

– Идём, Гусь! Нельзя опаздывать в театр! – крикнула она, со всех ног несясь по улице.

Королевский театр Друри-Лейн представлял собой величественное здание с тянущимися вверх колоннами и золотыми статуями ангелов вокруг главного входа. Внутри по залитому светом свечей фойе расхаживали увешанные украшениями леди и импозантные джентльмены в белых париках.

– Корделия Шляпник, – сообщила Корделия, когда суровый швейцар в отделанном золотыми нитями сюртуке спросил её имя.

Швейцар немедленно согнулся в очень низком поклоне и сказал:

– Сюда, мисс Шляпник, и вы, сэр. Вторая наилучшая ложа в вашем распоряжении.

Он провёл их по покрытым красной ковровой дорожкой ступеням и сопроводил до роскошной обитой бархатом ложи. Дети плюхнулись на мягкие кресла и выглянули через ограждение вниз, на завораживающую сцену.

В театре собралась оживлённая толпа. Корделия поискала глазами принцессу, но нигде её не увидела. Зато она узнала много сотворённых Шляпниками шляп, водружённых на головы расположившихся внизу людей. В партере пареньки кидались друг в друга арахисом и пихались локтями, пытаясь впечатлить девушек в шелках цвета драгоценных камней, напоминавших Корделии Райских Птиц. Вся публика словно была огромным дышащим зверем, с нетерпением ожидающим начала спектакля.

На сцену вышел молодой человек и затрубил в медную трубу.

– Прошу всех подняться перед Её Королевским Высочеством, принцессой Георгиной! – выкрикнул он.

Он продолжал громко трубить, пока из-за сцены не показалась длинная палка с крюком на конце, уцепившая его за талию и утащившая за занавес.

На зал опустилась тишина, и все глаза обратились на Корделию. На какой-то странный миг ей показалось, что собравшаяся внизу толпа смотрит на них с Гусем. Но потом она поняла, что в соседней с ними ложе – в королевской ложе – находится принцесса Георгина!

– Идеально! – прошептала Корделия.

Ложи разделяла перегородка, так что они могли видеть разве что прелестный носик принцессы, кивавшей восторженной публике. Корделия решила, что попросит её на пару слов в антракте.

В театре начали тушить свечи, пока весь зал, кроме сцены, не погрузился в темноту. Бархатный фиолетовый занавес поднялся, и перед публикой предстал сэр Хьюго Лейся-песня, стоявший в героической позе посреди сцены. Он был в великолепной шляпе, которую сотворила для него Корделия, и отделанном оборками наряде ей под стать.

Публика зааплодировала. Золотые звёздочки на шляпе засияли в ответ, а перо Вороны-Выскочки виляло, когда сэр Хьюго отвешивал поклон за поклоном.

– Разве он не в конце должен кланяться? – шепнул Гусь Корделии, когда актёр послал воздушный поцелуй принцессе.

– Может, сэрам полагается кланяться в начале, – предположила Корделия.

Из королевской ложи до них донёсся вздох.

– С вами всё в порядке, принцесса? – произнёс мужской голос. Он звучал важно и вроде бы знакомо.

– Я говорила вам, что не желаю идти в театр сегодня, – отозвалась принцесса. – Это слишком легкомысленное времяпрепровождение, когда государству угрожает война.

– Но Ваше Высочество, ваше присутствие заверяет людей, что всё будет хорошо, – ответил важный голос.

– Вы правы, лорд Витлуф, – вздохнула принцесса. – Как вы не устаёте напоминать, к сожалению, мне недостаёт опыта в политических вопросах.

Корделия нахмурилась. Если здесь с принцессой лорд Витлуф, он может опять не позволить ей одолжить Корделии корабль. Придётся поймать принцессу, когда она будет одна.

Прежде чем она успела разработать план, сэр Хьюго бросился плашмя на сцену и начал причитать. На какой-то ужасный миг Корделии показалось, что шляпа не работает. Но потом она осознала, что он играет. Спектакль начался!

Сначала на сцену со стенаниями и причитаниями выплыло белое, как пудра, привидение. Потом стенать и причитать начала какая-то девица. Коварный дядюшка устроил заговор у всех на виду, а сэр Хьюго отвешивал пощёчины и ставил подножки паре юношей, круживших по сцене, пытаясь от него увернуться.

Корделия была довольна, что её шляпа работает превосходно: сэр Хьюго не выказывал ни капли боязни сцены. На самом деле, он частенько останавливался посреди действия, чтобы поклониться и послать воздушный поцелуй кому-нибудь из зрителей. На время этих перерывов прочим актёрам оставалось лишь переминаться с ноги на ногу в сторонке, пока сэр Хьюго не соблаговолял вновь присоединиться к ним и продолжить играть. Он появился даже в некоторых сценах, где, как подозревала Корделия, и не должен был вовсе.

В середине спектакля был антракт. Занавес опустился, и театр наполнился оживлённым гвалтом и дымом трубок. Корделии и Гусю принесли клубничное мороженое в серебряных креманках. Пока Гусь расправлялся со своим мороженым, Корделия высунулась из ложи, заглядывая через перегородку в соседнюю, королевскую. Ни лорд Витлуф, ни принцесса, судя по всему, выходить не собирались. Корделия прикусила губу, задумавшись. Как бы поговорить с принцессой наедине?

Затем она услышала, как лорд Витлуф объявляет:

– Ваше Высочество, вам только что пришло ещё одно письмо от короля Франции.

Раздалось звяканье серебряной ложечки о креманку, и принцесса сказала: