Водоворот страсти - Саманта Сноу

Они вышли из кафе, обнявшись. Не было сил оторваться друг от друга.

На улице совсем стемнело, лишь фонарь над дверью освещал крыльцо. Джесси шумно выдохнула, выпуская набившийся в легкие табачный дым. Но Питер не дал ей насладиться свежестью воздуха.

Он схватил ее за руку и потянул за собой за угол здания. Джесси, не понимая, что происходит, послушно пошла за ним. Питер прижал ее спиной к стене, навалившись на нее всем своим весом, и стал целовать, одновременно расстегивая пуговицы на блузке. Джесси стонала. После блузки пришла очередь бюстгальтера. Питер умело расстегнул застежки, и грудь Джесси оказалась освобожденной. Питер приник к левой груди, обхватил губами набухший, затвердевший сосок, провел по нему языком.

— Что ты делаешь?.. — простонала Джесси. — Нас могут увидеть.

— Ну и пусть, — ответил он, переключаясь на правую грудь.

— Ну и пусть, — эхом отозвалась Джесси и стала расстегивать джинсы Питера, из которых рвалась наружу возбужденная плоть.

А потом окружающий мир перестал существовать для нее, и ей было абсолютно все равно, застукает ли их кто-то за этим занятием. Шершавая стена здания царапала спину, но эта боль лишь еще больше возбуждала. Руки Джесси пробрались под рубашку Питера, ноготки впились в его спину. Из груди рвался сладостный стон, но он не мог исторгнуться. Губы Питера впивались в ее губы, перекрывая выход крику.

Когда все закончилось, мир вернулся на место. Джесси увидела, что они отдавались друг другу совсем рядом с окном, из которого лилась все такая же нежная и волнительная музыка. Если бы кто-то выглянул в окно, то стал бы свидетелем интересной сцены.

Джесси проговорила хриплым, каким-то чужим, голосом:

— Это безумие, Питер! Настоящее безумие.

— Почему? — спросил он, проводя ладонью по ее щеке. — Тебе было плохо?

— Нет. Мне было хорошо. Даже слишком хорошо.

— Ну вот и прекрасно, малышка. — Питер поцеловал ее в губы, но уже не страстно — нежно. Лишь чуть дотронулся, словно поцеловал ребенка.

— Мне было безумно хорошо, — сказала еще раз Джесси. — Так хорошо не может быть вечно.

Питер удивленно посмотрел на нее:

— О какой вечности ты говоришь? Живи сегодняшним днем и радуйся ему.

Слова Питера неожиданно укололи Джесси, но она не стала заострять на них внимание. Она была слишком расслаблена, чтобы впускать в голову серьезные мысли.

До «Трех ив» Джесси чуть доплелась. Этот длинный день до такой степени вымотал ее, что не было сил даже переставлять ноги. Если бы не поддержка Питера, она, кажется, улеглась бы около дороги и уснула. Питер ее подбадривал, шутил, рассказывал смешные случаи из жизни передвижного зоопарка, в котором он, как оказалось, работал полгода, объездил с ним много городов, встречался с разными людьми.

— И в каждом городе находил девушку? — словно ненароком спросила Джесси.

Ей вдруг стало неприятно от этой мысли. Джесси безумно хотелось, чтобы Питер принадлежал только ей.

— Ага, — кивнул Питер. — Это мой девиз: «В каждом городе по девушке!».

— А потом? — спросила Джесси и остановилась, заглядывая ему в глаза.

— Что потом? — не понял Питер.

— Что потом происходит с твоими девушками? — требовательно, с нажимом спросила она.

— Потом мои девушки…

Питер так и не закончил предложение. Он увидел, что Джесси смотрит на него слишком серьезно. Это была не игра слов, ее действительно волновал ответ.

— Слушай, Джесси, давай оставим этот глупый разговор. Я не собираюсь обсуждать эту тему с тобой.

— Почему?

— Да потому, что я не хочу вспоминать других девушек, когда рядом со мной ты.

Питер обнял ее за шею и притянул к себе. Но Джесси вывернулась из его объятий. Настроение испортилось, она надулась, и всю оставшуюся дорогу до мотеля шла молча, хотя Питер и старался ее растормошить разговорами.

Джесси казалось, что только она положит голову на подушку, как сразу уснет. Но не тут-то было, сон не пришел. Она лежала на чужой кровати, в чужом доме, рядом с чужим мужчиной и пялилась в потолок, на котором колыхались тени от листьев одной из трех ив. Жутковатая и завораживающая картина.

Она не могла объяснить себе, почему ее так расстроили шутливые слова Питера о девушках в каждом городе. Джесси не считала себя ханжой, понимала, что любой человек волен вести такую жизнь, какая ему нравится: менять любовников, сходиться, расходиться. Все это вполне допустимо, но только до свадьбы.

Свадьба — это святое. Если ты дал клятву верности, будь добр, храни ее. А Питер, как она надеялась, никаких клятв верности никаким девушкам не давал. Поэтому волен поступать как ему заблагорассудится. Но почему же ее так обидели слова?

Просто ей не хотелось оказаться одним из экспонатов коллекции Питера. Неожиданно для нее самой в Джесси проснулось чувство собственника. Ей хотелось, чтобы Питер принадлежал лишь ей одной, весь, без остатка. Но разве такое возможно?

Что она знает об этом парне? Ничего. Ей, девушке из уважаемой семьи, собирающейся через неделю стать замужней женщиной, и внимания обращать не стоило на этого неотесанного, пропахшего лошадьми бродягу. А она обратила, и даже лежит с ним в одной кровати. Это ли не безумие?

Когда они вчера наконец-то добрались до «Трех ив» и, пройдя мимо недовольного их поздним возвращением лысого портье, оказались в номере, Питер постарался разогнать печаль Джесси. Его ласки просто сводили Джесси с ума, она таяла под его руками, тело размякало, а мысли туманились.

В этот раз он брал ее долго и медленно, то входя в нее, то останавливаясь. Джесси извивалась и изгибалась всем телом, но Питер не спешил, доводя этим Джесси до исступления. Она стонала, царапалась, прижимала Питера к себе сплетенными за его спиной ногами и руками. И когда все наконец закончилось, мир взорвался мириадами звезд.

Они лежали на огромной кровати молча, и лишь тяжелое дыхание нарушало тишину. Это было божественно!

Джесси никогда не испытывала такого наслаждения и измождения от секса. Конечно, ее нельзя было назвать слишком искушенной в этом вопросе. Но некоторый опыт все-таки имелся. Но никогда, она точно знала, никогда мир не взрывался звездами.

Почему же такое происходило с Питером? Он или был слишком опытен в вопросах секса, или подходил ей идеально. Ни то, ни другое не нравилось Джесси.

А потом Питер уснул, уткнувшись носом в ее плечо. Во сне он стал похожим на маленького мальчика. От этого вида Джесси умилилась. Она провела рукой по разметавшимся по подушке светлым, жестким волосам Питера и улыбнулась. Прикрыла глаза и постаралась уснуть.

Но сон не приходил. Она лежала на кровати, боясь пошевелиться, чтобы не потревожить сладкий сон Питера, смотрела на тень листвы на потолке и думала.