Водоворот страсти - Саманта Сноу

Когда руки и губы Питера не ласкали ее, когда голубые глаза не заглядывали в ее глаза, к Джесси возвращалась способность соображать, она вновь превращалась в ту Джесси, которую Бетти называла слишком разумной, рациональной и расчетливой. Эх, Бетти, Бетти! Видела бы ты, во что она превращается, когда рука Питера дотрагивается до ее тела. Ее разумность, расчетливость и рациональность исчезают без следа, и Джесси превращается в похотливую кошку, которая мечтает лишь об одном: отдаться этому мужчине, раствориться в его ласках.

Сев на мотоцикл Питера, она поступила неблагоразумно. Она же не маленькая девочка, прекрасно понимала, куда приведет эта поездка. Нельзя просто так отдаваться своим желаниям. У нее, как и у любого человека, имеются обязательства. Отец и мать уже вернулись домой и не находят места от волнения за нее. Пропала дочь… Без следа. Ведь она им ничего не сообщила, за весь день даже не позвонила. Ладно, с родителями она как-нибудь разберется, объяснит. Но как она посмотрит в глаза Дэниелу? Правильному, надежному Дэниелу, который верит ей и мечтает о счастливой семейной жизни до самой старости.

Но во время секса с Дэниелом не вспыхивают новые вселенные, не взрываются огненные шары внутри живота. Джесси даже не представляла, что такое может происходить. С ней, холодной и расчетливой Джесси, с той, у которой всегда на первом месте стоял разум, а потом уже чувства.

Дэниел во время любовных игр всегда был осторожен, аккуратен и внимателен. К сексу он подходил со всей серьезностью и ответственностью. Отрабатывал свой сеанс, как запланированное мероприятие. И Джесси так же поступала, относилась к нему, как к обязанности.

Они с Дэниелом впервые легли в постель только после того, как окончательно решили вопрос со свадьбой, когда объявили о своей помолвке во всеуслышание. Только официально став женихом и невестой, они доверили друг другу свои тела.

Джесси никогда не спрашивала у Дэниела, был ли у него сексуальный опыт до нее или она стала его первой женщиной. И он у нее не спрашивал. Хотя что тут спрашивать, девушкам этот факт не скрыть.

Опыт-то был, но какой… даже вспомнить смешно. Она никогда и не вспоминала. А вот сейчас, лежа на огромной кровати мотеля «Три ивы», вспомнила.

В тот год Джесси исполнилось семнадцать. Вместе с родителями она на каникулах отправилась в путешествие. Они тогда тоже остановились в мотеле, не чета «Трем ивам». Наплыва туристов не наблюдалась. Кроме Корнов в нем ночевали еще пара-тройка таких же обеспеченных семей.

За ужином в ресторане они познакомились с семьей из Вашингтона. Отец — стоматолог, его моложавая жена и сынок — прыщавый юнец одного возраста с Джесси. Вот с ним она и стала женщиной. В увитой плющом беседке, расположенной чуть в отдалении от здания мотеля. Запомнилось только усердное пыхтение юнца, его влажные, горячие губы, мусолившие ее шею, руки, больно сжимающие ее соски, и неумелые попытки протолкнуть набухший и сильно пульсирующий член в ее святая святых. Вначале это ему никак не удавалось. Юнец пыхтел еще громче, Джесси помогала, как могла. Наконец ему удалось войти в нее, но все закончилось слишком быстро. Юнец задергался, зашипел как-то по-змеиному и через пару секунд замер, обессиленный. Никакого удовольствия Джесси, естественно, не получила.

Осталось только гадкое воспоминание. Зачем она тогда уступила уговорам мальчишки, имени которого даже не запомнила, она не знала. Очень уж он убедительно говорил, что в ее возрасте неприлично оставаться девственницей. Напыщенный, прыщавый болван обещал ей райское наслаждение, дать которого не смог.

Она никому и никогда не рассказывала правду о том, как стала женщиной. Ей самой об этом вспоминать было противно. Для Бетти она сочинила историю о красавце, который лишил ее девственности на белой яхте посреди лазурного залива. Она якобы отдалась ему по взаимной умопомрачительной любви. Все было описано в ярких картинах и в точности повторяло сцену из недавно просмотренного фильма. Бетти слушала открыв рот и даже всплакнула, когда Джесси сообщила, что ее герой смертельно болен и жить ему осталось не более полугода. Поэтому они больше никогда не увидятся.

Расскажет ли она подруге о Питере? Если только потом, через несколько лет, когда притупятся все воспоминания.

Питер пошевелился во сне и скинул с себя одеяло. Джесси повернула голову и стала рассматривать его обнаженное тело. Оно было идеальным. Идеально крепким, идеально загорелым, идеально сексуальным и возбуждающим. Но почему же он всего лишь бродяга? Почему так несправедлив мир? Мужчина, который заставил ее почувствовать себя настоящей женщиной, всего лишь безродный бедняк.

Джесси усмехнулась. Интересно, как отреагировали бы родители, гордившиеся своим положением в обществе и богатством, если бы их сумасбродная дочурка привела в дом Питера? И что бы написали газеты, так любившие сплетни из жизни знаменитостей их городка?

Джесси не хотела просыпаться, но что-то настойчиво вытягивало ее в реальность. И это что-то было очень приятным и волнующим.

Когда она открыла наконец-то глаза, то увидела, что Питер, опершись на локоть, возвышается над ней. Его вторая рука нежно гладила ее груди, выводила вокруг сосков цветочки.

— Ну наконец-то проснулась, соня, — проговорил он и нежно поцеловал. — Это же просто издевательство. Я тут изнемогаю от желания, глядя на тебя, а ты все спишь.

Его рука проскользнула под одеяло, обхватила ее за бедра и притянула к себе. От прикосновения его горячего со сна бедра по телу Джесси пробежала дрожь.

Проведя полночи в раздумьях, Джесси заснула под утро. И ей совсем не хотелось просыпаться, хотя за окном уже давно был день.

— Питер, подожди, — прошептала Джесси, пытаясь отвоевать хоть пару минут сна.

— Я не могу ждать, — капризно сказал Питер. — Я уже просто не могу ждать.

Он перевернулся на спину и, подхватив Джесси за ягодицы, усадил на себя. От вида его возбужденного тела, от его нежных прикосновений, горящих глаз, наблюдавших за ней из-под опущенных ресниц, Джесси сразу же проснулась.

— Давай же, малышка! — жарко выдохнул Питер.

Волна желания подхватила ее, Джесси, помогая руками, ввела его сильный член в себя, запрокинула голову и сначала медленно, а потом все ускоряясь понеслась туда, где в конце происходит взрыв вселенной.

Когда он произошел, обессиленная, она упала на подушки и закрыла глаза.

— Питер, со мной творится что-то невообразимое, — сказала Джесси, когда к ней вернулась способность говорить. — Если ты еще дотронешься до меня, я просто умру.

— Глупости, от наслаждения не умирают, — засмеялся он.

— А я умру, — упрямо повторила Джесси.

— Тогда умри. — Его губы приникли к ее губам, язык настойчиво раздвинул зубы и вошел в ее рот.

Джесси обхватила Питера за шею.

Потом они долго мылись в душе, дурачились и смеялись. Выключив воду, Питер взял полотенце и стал вытирать Джесси.