За радугой - Соломоника де Винтер

– О, опять ты, – произнес он удивленно.

Я взглянула в его глаза на мгновение, потом торопливо пошла вдоль стеллажей. Зачем я вообще вернулась? Я взяла с полок несколько журналов, пролистала их. Поняла, что придется что-то купить, так что я схватила бутылку содовой и поставила на стойку. Затем медленно-медленно подняла взгляд на экран. И окаменела. Там снова был этот фильм. Недовольно поджав губы, я посмотрела в сторону, на хозяина магазина. Бросила монеты на стойку. Он поднял голову и улыбнулся.

Прочитайте это снова, доктор. Вы поняли? Он не боялся меня. Я нахмурилась. Почему он улыбался? Не до ушей, конечно, но достаточно, чтобы заставить расцвести мой увядший цветок вновь. Я схватила бутылку со стойки и ушла. Услышала голос Дороти. По спине побежали мурашки. Потом я вздрогнула. Ее голос был ужасен.

Было около пяти вечера, когда я вернулась домой. Я вошла в квартиру. Дейзи лежала на диване и смотрела телевизор. Даже не заметила, что я пришла. Просто пялилась на экран, как будто там показывали чудо чудное.

Я пошла в свою комнату и осторожно положила книгу на подушку. Наполовину укрыла ее одеялом, словно маленького ребенка, боясь разбудить.

Я собиралась написать сочинение по английскому. Обычно я никогда не делала домашнюю работу, но в этот раз мисс Дронер, моя учительница, дала нам задание написать сочинение про любимую книгу. Я должна была – тогда она поняла бы, почему я так люблю свою книгу. В поисках бланка с домашним заданием я прошерстила все бумаги на столе, но там его не было. Я стала искать в гостиной, но не нашла и среди журналов.

Потом я проверила мусорное ведро на кухне. Дейзи могла ведь случайно и выбросить бланк. С недовольным лицом я опустила руки в мусор. Извлекла пару пустых бутылок, какие-то просроченные продукты, старые рецепты. Я почти полностью опустошила мусорное ведро. Оставалась лишь последняя горстка. Но в ней оказалось кое-что, что испортило мне настроение больше некуда. Меня как будто с размаху ударили по лицу.

Я тотчас встала. Вокруг меня был разбросан всевозможный мусор. А в руке я держала полиэтиленовый пакетик.

Кричи! Кричи на нее! Делай что-нибудь! Открой рот! Открой рот! Но вместо этого я просто подошла к телевизору. Я встала прямо перед телевизором, подняв пакетик перед глазами Дейзи. Та подняла голову и вновь посмотрела на экран, не говоря ни слова. И только телевизор надрывался – там показывали какую-то лотерею.

– Итааааак, у нас есть победитель! Поздравляем с победой мисс Mэйси Макдоналд! – проорал мужской голос. Повернувшись, я увидела мужчину в костюме, с намазанными гелем волосами и ослепительно белыми зубами. Зрители аплодировали, и на их тупых лицах застыли дурацкие улыбки. Счастливые люди. Черт подери, как я от них устала. Я швырнула пакетик на пол.

Внезапно Дейзи посмотрела на меня внимательно. Ее зрачки вдруг расширились, и взгляд снова наполнился жизнью. В тот миг я увидела прежнюю Дейзи. И чуть не разрыдалась.

– Я-я правда пытаюсь бросить, – сказала она. – Просто это сложно так сразу, ясно тебе?! Мне очень плохо без дури! Не получится просто взять и бросить за один день. Мне нужно… Мне нужно снижать дозу постепенно!.. И вообще, это… Это не твое дело!

Как я скучаю по той, прежней Дейзи.

У Дейзи, которая сидела передо мной сейчас, были тощие руки с торчащими локтями. У нее были фиолетово-синие мешки под глазами, а волосы и ногти были сухими и ломкими. Белесого цвета. Помню, я подумала, что если дотронусь до нее, она превратится в пыль. Я попыталась проглотить жуткий комок в горле, но не смогла, и слезы подступили к глазам.

Когда Олли был жив, Дейзи была красивой. У нее были прекрасные голубые глаза, вьющиеся светлые волосы и заразительная улыбка. Ее кожа была нежной, розовой. Теперь уже нет. Раньше цвет ее глаз был ярче цвета неба. Как мое имя. А теперь они стали тусклыми, словно грязный пруд в центре города.

Я приходила в магазин все чаще. Не знаю, почему. У меня было ощущение, что, если бы я оставалась в стороне, я бы растворилась и просочилась сквозь трещины и утекла вниз, в преисподнюю, а я не хотела, чтобы это случилось. Может быть, я пришла только лишний раз посмотреть фильм, чтобы дальше убеждать себя, что он ужасен.

Темные тучи заполняли небо, пока я шла к магазину. Сильные порывы ветра гнали мусор вдоль Эванор-стрит. И вдруг пошел сильный дождь, и его пелена оказалась настолько плотной, что не видно было даже конца улицы. Проезжали машины, и люди разбегались от поднятых ими брызг, словно испуганные мыши. Я быстро спрятала свою книгу под куртку. Через пару секунд я уже вымокла насквозь – пришлось спрятаться в магазине. Вода с волос закапала на покрытый ковром пол. А бледное лицо заблестело в тусклом свете ламп.

– Ты в порядке? Принести плед? Где-то тут у меня в подсобке был, – произнес парень за стойкой.

Вы сказали, доктор, он помог мне только потому, что испугался, потому что ему стало меня жаль. Может быть, так оно и было, а может, и нет. В любом случае поначалу я не испытывала к нему совершенно никаких чувств.

Он отдернул занавеску из бамбука, куда-то отлучился на пару минут и вернулся с мягким розовым пледом с надписью «Хелло Китти»[3]. Я накинула плед на плечи, словно это была королевская мантия.

– Чаю? Я как раз только согрел чайник, – предложил он.

Я кивнула, и он снова исчез за занавеской и вернулся с двумя пенопластовыми стаканчиками, от которых поднимался пар. Протянул один мне.

Должно быть, я выглядела напуганной, потому что он вдруг сказал:

– Хорошо, что ты не говоришь. Это здорово. Значит, ты много думаешь.

У него были темные волосы, которые, судя по всему, он не расчесывал уже довольно давно, мягкие карие глаза, достаточно, впрочем, яркие, чтобы проникнуть прямо в душу, вонзиться в нее, словно иголка в воздушный шар. Чаепитие заняло у меня десять минут и двадцать семь секунд – я следила по часам, висевшим над стойкой.

Мне стало так приятно. Как будто я и в самом деле была девочкой. Но потом я вспомнила про другого мужчину. Которого должна была убить. И в мгновение ока перестала быть девочкой.

* * *

11:15. Выходит из «Олив Плэйс», – записала я в блокнот. Джеймс огляделся и зашагал по улице. Он провел большим и указательным пальцами по своей аккуратной бородке и зашел в магазин спиртных напитков. Я записала. Через пару минут он вышел с бутылкой пива и пачкой сигар, которую тут же положил в карман. Подошел к сияющему черному кадиллаку, сел (черный кадиллак, номер DTC-4923)… И уехал. Я помчалась за ним. Я бежала сквозь ветер и чувствовала на себе его холодное дыхание. Я бежала так быстро, как будто хотела сбежать от реальности. На долю секунды я даже подумала: а куда это я так несусь? Но мысль эту тут же оттеснили миллиарды других мыслей, тонувших в бушующем океане под названием разум. Эта мысль так и сгинула в этом океане.