Витязь в медвежьей шкуре - Степан Кулик

— Пустое, — я попытался придать голосу максимум оптимизма. — У нас говорят: «Бог не выдаст — свинья не съест!»

— Верно, — кивнула Мара. — Идущий с Богом никогда не остается один, но и надеяться только на благословение нельзя. Я думала, успею тебя подготовить, научить. А теперь как все сложится, ума не приложу. Но оставаться нельзя. Даже тебе не выстоять против пары рыцарей с оруженосцами и лучниками. Тем более когда те знают, с кем им сражаться предстоит.

— А если мне обратно в свою пещеру вернуться? — предложил я вариант. — На склон конь не поднимется. Да и лучникам затруднительно будет стрелять. Поверх голов своих же.

— И долго ты осаду держать сможешь? Сколько дней без воды и пищи проживешь? — отмахнулась Мара. — Нет. Я иной способ придумала. Сложный он, но если все удастся, даже больше пользы тебе принесет, чем моя наука. Не побоишься испытать?

— Говори, бабуся. Чего уж теперь?.. Те, кто меня сюда притащил, согласия не спрашивали. Так и начинать нечего. Сказывай, что делать.

— Я могу сделать так, что ты снова станешь собою прежним. Не навсегда. Примерно на полгода. Зато никто в тебе того великана, что Витойта убил, даже не заподозрит. Да и жить среди людей проще будет. Выйдешь на большак, пристанешь к какому-нибудь купеческому обозу — и все, ищи-свищи ветра в поле. А я погоне глаза отведу на денек. Чтоб след затерялся.

— Спасибо…

— Не спеши благодарить, Степан. Все куда сложнее, чем кажется. Личина будет держаться, только пока ты в смирении пребываешь. А разозлишься — вновь великаном станешь!.. Покуда не успокоишься. И только от тебя самого зависит, как скоро ищейки Ольгерда новый след отыщут. А уж в том, что разошлет их старый князь по всему миру и вознаграждение достойное за голову убийцы сына объявит, можешь не сомневаться. Так что теперь сто раз тебе придется каждый поступок обдумывать, если жизнь дорога. Тише воды и ниже травы быть…

— А может, ну его? — Я еще не осознал ждущую меня перспективу, но сообразил, что ничего приятного в судьбе нелегала нет. Особенно если разоблачение практически неизбежно. — Повинюсь перед княжичами, объясню…

— И что именно ты им объяснишь?

Я призадумался. А и нечего!.. Шел лесом, увидел рыцаря в кустах, наблюдающего поединок других рыцарей. Подкрался сзади, размозжил голову и убежал. Еще и труп с собой, словно в насмешку и для поругания, прихватил. Да уж, во всех отношениях честный и благородный поступок.

— Хорошо. Я согласен. Колдуй, бабуся. Возвращай меня к людям. Постараюсь соответствовать…

Следуя указаниям Мары, к большаку вышел довольно быстро, еще и ночь как следует не сгустилась. Так что даже не пришлось лбом стволы считать. Вышел — и растерялся…

Не знаю, что именно я собирался увидеть — ясно же, что ни шестиполосной бетонки автострады с разделительным газоном, ни даже захолустной асфальтированной двухрядки с затертым до неразличимости белым пунктиром посередке здесь быть не могло. И уж тем более всяких гаишных знаков, металлических ограждений и прочих светофоров.

Ну, так их таки не было.

Лес разрезала обычная грунтовка в рытвинах и ухабах таких размеров, что неяркого лунного света вполне хватало, чтобы их увидеть. В некоторых, особенно разбитых колдобинах даже поблескивала вода. А сам, в прямом значении этого слова, битый тракт порос травами и сорняками. Не так густо и буйно, как обочина просеки, — но тем не менее сразу становилось ясно, что движение тут хоть и регулярное, но не слишком оживленное.

— Угу, все в мире течет, и ничего не меняется, — пробормотал я негромко, присаживаясь у обочины. — Как были две проблемы, так две и остались. Дурак и дорога!.. А у дурня на повестке ночи все те же вечные вопросы: «Что делать?» и «Кто виноват?».

После того как я испил ведьмовского настоя и выслушал невнятное бормотание Мары, мир стал значительно больше, но приветливости и гостеприимства это обстоятельство ему не прибавило. Наоборот, теперь его шансы нокаутировать меня стали куда весомее. А я впервые почувствовал себя в шкуре Ромки. В том смысле, что ежели не хочешь получить в дыню, работай ногами.

Вот только жизнь — не спорт. Тут — либо пан, либо пропал. И сам за канаты не убежишь, и секундант полотенце не подаст. А все мои шансы на выживание на пальцах одной руки посчитать можно. Кое-какие мозги, более или менее нормальная физическая подготовка и верная дубина. Окромя медвежьей шкуры, единственная память из прошлого. Мара хотела оставить ее у себя на хранение. Даже меч взамен предлагала, который у нее совершенно случайно под лежанкой завалялся бог весть с каких пор. Но я от этого «рояля в кустах» отказался наотрез.

Во-первых, не люблю, когда что-то оказывается в нужном месте и в нужное время само собой. Есть в этом какой-то флер приманки в ловушке. Сразу ощущаешь себя подопытной мышкой, которую экспериментатор ведет по лабиринту методом поощрения и наказания. Проще говоря, кнутом и пряником гонит тебя туда, куда ему надо. А в нашем роду — я уж не знаю, кого из предков стоит благодарить за ту гремучую смесь, что течет в моих жилах — все мужчины отличались строптивостью характера. Добром из них можно было веревки вить, а любое понуждение воспринимали в штыки. Тут же взвивались на дыбы и обязательно поступали по своему разумению. Вот и я выказал недоверие оружию, уж больно вовремя нашедшемуся в избе старушки.

Впрочем, может, и зря? А вдруг в этом мире принято мечи под лежанкой про запас держать? Так, на всякий случай. Откуда мне знать…

Увы, имелось и во-вторых…

Я не мечник! Вся моя сноровка в фехтовании сводилась к тому, что довелось пару раз подержать меч в руках. Я же все-таки в музее работал. А однажды даже попробовал немного помахать им. Закончилось все, как и следовало ожидать, легким вывихом кистевого сустава и растяжением предплечья. И это у меня — мастера спорта по боксу. Смешно? И вовсе нет. Будь ты хоть трижды мастер и спортсмен, если не разработаны нужные связки и группы мышц, получится только пресловутая корова на льду.

А самое расчудесное оружие, если не умеешь им пользоваться, только обуза. Причем очень опасная. Враги будут воспринимать тебя всерьез и, случись что, не допустят ни малейшей оплошности. Тогда как недалекий увалень с дубиной, тупой варвар, едва владеющий внятной речью, пришедший бог весть из каких краев, даже одевающийся вместо приличной одежды в шкуру, — ни у кого опасения не вызовет. Грабить нет смысла, потому как ничего стоящего у него все равно нет. А просто так связываться не станут, все-таки не городской щеголь, и сразу видно: если придется — драться будет насмерть.

Вот такую мы с Марой выработали для меня, на скорую руку, легенду внедрения. Конан-варвар, серия пятисотая!.. Шварценеггер завидует и предлагает дружить семьями. М-да…

Оставалось только решить: в какую сторону двигаться?

По уму, лучше всего прятаться там, где слуги княжеские искать меня должны в самую последнюю очередь. То есть непосредственно на территории Белозерья. Ведь беглец у охотников, как правило, ассоциируется с существом, которое сломя голову торопится убежать как можно дальше. Но это у охотников глупых или неопытных. А те, которые разумение имеют, как раз по-другому думают. Они спешить не станут. Поглядят, осмотрятся, почешут затылок… Короче, лучше иметь дело с первыми, больше шансов. Значит — будем бежать прочь.