Возвращение призраков - Джеймс Герберт

— Ему повезло, что родители его жены Эллен оставили ей в наследство коттедж, иначе у семейства Преддлов не было бы почти никакой собственности. — Чашка кофе задребезжала на блюдце, и Локвуд поставил ее на столик. — Он работал на ферме у Ганстоунов, всего в миле от деревни, и в тот день — помнится, день был, как сегодня: солнечный и страшно жаркий — сын помогал ему. Мальчик зарабатывал за каникулы несколько шиллингов, выполняя вместе с отцом случайную работу на ферме. Никто не видел, как стог загорелся, мы лишь знаем, что Преддл был заядлым курильщиком и выпивал в обеденное время. Очевидно, он работал рядом со стогом и не туда выбросил окурок или спичку. Как бы то ни было, из стога повалил дым, и все рабочие быстро выстроились в цепочку, чтобы передавать ведра от ближайшего крана, который был не так далеко. А этот болван Преддл приставил к стогу лестницу и залез наверх, настояв, что будет тушить огонь сверху.

Эш сморщился:

— Стог загорелся изнутри?

Локвуд расправил плечи, как бы сбрасывая с них боль и тяжесть, и посмотрел на поленья в камине.

— Наружу пробивалось лишь несколько язычков пламени, в основном валил дым. Отчего бы стог ни загорелся, он горел изнутри. Причуда судьбы, нелепый несчастный случай: нашу судьбу решают такие капризы. Преддл только смеялся над предостережениями других сельских рабочих. Мне говорили, что даже его сын кричал, чтобы он спустился. Заносчивость или алкоголь — кто знает, что двигало этим человеком? Несчастный дурак угодил в стог.

На этот раз Эш заморгал и перевел взгляд на Грейс, которую, казалось, тоже взволновала эта история, хотя и известная ей раньше. Он вскоре понял причину ее волнения, поскольку дальше последовало самое страшное.

— Было бы лучше, если бы он сразу провалился, — продолжал викарий. — Но он застрял на верхушке стога, зацепившись за что-то руками, в то время как нижняя половина его тела оказалась в огне. Его ноги горели, и он страшно вопил. Люди могли лишь наблюдать, никто не решился залезть на стог и вытащить несчастного. А если бы кто-то и рискнул, стог провалился бы под двойным весом.

Эш побледнел, вспомнив другой огонь, в другом месте. Он вынул изо рта сигарету и смотрел на дым, погрузившись в свои мысли.

— Говорят, его последний крик, прежде чем он наконец исчез, был ужаснее всего.

Слова викария вернули Эша к действительности.

— Когда пожар закончился, от Джорджа Преддла мало что осталось. Огонь фактически кремировал его.

— Вам нехорошо, Дэвид? — Грейс заметила, что Эш замер и побледнел, и решила, что причиной этому рассказанная отцом история.

Он отрешенно взглянул на нее:

— Что? Нет, со мной все в порядке. Неприятная смерть, — проговорил Эш почти рассеянно.

— Неприятная? — усмехнулся священник. — Да ни один человек, как бы он ни грешил, не заслуживает такого наказания.

«Это все ваш Бог», — чуть было не ответил Эш, но решил, что глупо нарываться на конфликт с викарием — тот и так казался достаточно взвинченным, — и вместо этого спросил:

— И мальчик видел все это?

— Боюсь, что да, — ответила Грейс.

— И как на него это подействовало? — Эш мысленно выругал себя. — Простите, довольно дурацкий вопрос. Несомненно, он был глубоко травмирован.

На этот раз ответил преподобный Локвуд. Его глаза, не видя, уставились на Эша, и он проговорил:

— Странно, но мальчик как будто вовсе не был травмирован. О, конечно, происшедшее каким-то образом на него повлияло, где-то в глубине души, но внешне никак не проявлялось. Пожалуй, в последующие недели Саймон как-то притих, но он и так был робким мальчиком и не отходил от матери — в этом отношении ничего не изменилось. Заметно было только — и по-моему, это вполне естественно, — что мать и сын стали еще ближе друг Другу.

— Судя по вашим словам, довольно естественно. Эллен Преддл потеряла мужа, мальчик потерял отца: им пришлось искать утешения друг в друге.

— Вы не поняли. Они обрели счастье. Видите ли, они оба ненавидели Джорджа Преддла, пока тот был жив, и никто из знавших его в деревне не мог бы упрекнуть их. Это было низкое подобие человеческого существа.

И снова Эш удивился отсутствию сострадания в викарии. Видимо, этот Преддл представлял собой нечто особенное, если даже приходской священник хулит его после смерти.

— Может быть, в конце концов, мальчик осознал постигшее его горе?

— Вы предполагаете, что в таком случае Саймон мог сознательно утопиться в ванне? — недоверчиво проговорила Грейс.

— Просто пришла такая мысль — несомненно, ошибочная. Вы убедили меня, что он не был так расстроен. — Нагнувшись, Эш затушил сигарету. — Так что из всего этого следует? Чей призрак якобы являлся Эллен Преддл — мужа или сына? — Прежде чем ему ответили, Эш добавил: — Вы, конечно, понимаете, что обстоятельства способствовали самообману. Две трагедии, обе потрясающие, и утрата любимого сына оставили женщину в полном одиночестве. Горе могло сделать ее восприимчивой к чему угодно.

— Циничный взгляд, мистер Эш, — сказал Локвуд с некоторой неприязнью.

— Это приходит с профессиональным опытом, ваше преподобие, — без обиды ответил тот. — Хотя я предпочел бы рассматривать такое отношение как здоровый скептицизм — необходимое качество в моей работе. И если бы я рассказал вам, что крылось за некоторыми моими расследованиями, вы бы поняли почему. Так расскажите мне, пожалуйста, чей дух явился женщине по ее словам?

— Это был ее сын, — торжественно проговорил Локвуд. — После похорон мальчика Эллен сразу, ни с кем не разговаривая, отправилась домой. Попозже я зашел к ней предложить свое утешение и посмотреть, нельзя ли чем помочь. Бедная женщина не впустила меня. Она даже не открыла мне дверь.

— Но вы говорили с ней?

— Я позвал ее, но она велела мне убираться. Ее голос звучал... я бы сказал, странно.

— Чем именно?

— Как-то отдаленно, и не потому, что она была за дверью. Сначала я подумал, что она пьет.

— Может быть, так оно и было.

— Раньше я не знал случая, чтобы она пригубила хотя бы каплю спиртного.

— Печаль, потрясение. Кто упрекнет ее?

Священник покачал головой.

— Только не она, не Эллен. Возможно, я плохо описал ее голос. Он звучал счастливо, мистер Эш, но рассеянно, словно ее ум был занят чем-то другим. И она казалась уклончивой, почти что скрытной.

— Она вела себя так последующие две недели, — сказала Грейс. — Эллен не покидала своего коттеджа, и соседи, проходя мимо, слышали ее пение. Я сама его слышала, зайдя к ней через несколько дней после похорон, но оно прекратилось, когда я постучала в дверь.

— Вы видели ее? — спросил Эш.

— Нет. Она даже не ответила мне. Притворилась, что ее нет.

Отец перебил ее: