Холодное блюдо - Евгений Щепетнов

Выглянул в окно – светало. Рано еще, но солнце уже погладило своими горячими руками верхушки тысячелетних деревьев. Звенел ручей, равномерно, гулко шумел водопад, но, сколько ни прислушивался лекарь, не было слышно голосов и плача. Как и не было детей, не было вчерашней сцены, не было унижения и злости.

Да, он согласился! Но куда было деваться? Действительно, по холодном размышлении – что он должен был сделать? Погибнуть в борьбе с Братством? А как же месть? Как же его планы на будущее? И действительно – ведь не он же будет вливать в глотки маленьких рабов это мерзкое снадобье! Ведь нельзя же обвинять кузнеца в убийстве, если его топором кто-то зарубил человека! Глупо же, в самом деле! Он, Ангус, лекарь, делает снадобья, и, если кто-то получил снадобье и воспользовался им не так, как надо, его-то какое дело? Это вина, грех того, другого человека. Тот за свои деяния ответит перед Создателем. А лекарь совсем ни при чем. Все! Он не вливал снадобье в глотки детям. И потому надо забыть и не мучиться угрызениями совести. В конце концов, свои штаны ближе к телу, как гласит пословица. Этим детям не повезло, они оказались не в то время, не в том месте. И пострадали. Ангус тоже пострадал – но выжил. Ему повезло. И слава Создателю! Надо принимать мир таким, каков он есть, и не придумывать себе всякой ерунды!

Лекарь вздохнул и побрел к стоящему в углу здоровенному сундуку с травами и всякими другими ингредиентами для снадобий. Пора заниматься делом. Чтобы приготовить нужное снадобье, надо полдня толочь, тереть, варить, запаривать, а потом еще и колдовать – между прочим, заклинанием высшего разряда, которое никто не сможет повторить! Ну-у… почти никто. В общем, нужно поторапливаться, чтобы успеть к обеду.

Нужные ингредиенты были. Обычные, как для лечения лихорадки. Только вот заклинание совсем другое. Заклинание из одной старой книги, чудом сохранившейся в лавке книжника. Тот не знал ценности этой ободранной, с потеками и следами горения книжки, отдал ее Ангусу за сущие пустяки – за мелкую серебрушку – и был счастлив, «облапошив» богатенького лекаря. Ну правда же, кто купит такую замусоленную книженцию, воняющую так, будто она месяц валялась на полу в общественном сортире придорожного трактира? Скорее всего, на нее ставили сковороды, а потом еще и помочился кухонный кот. Гадость, одним словом!

Но у Ангуса, хоть он и не подал вида, руки тряслись, когда взял в руки эту «гадость». Известная, упоминаемая во многих источниках книга о черной магии, первое ее издание – без купюр, без утрат! Обложка? Да плевать на обложку! Пятна? Плевать на пятна и вонь! Этой книге цены нет! За эту книгу можно отправиться на плаху, на костер, или… заплатить весом золота, в сто раз большим веса самой книги! Или в тысячу! Глупый книжник! Ангус выгреб бы последние деньги, чтобы только заполучить эту бесценную вещь!

Ее тоже сожгли в пламени очага. Она славно накалила спицу, которую палач медленно ввел Ангусу в бедро возле паха. Воняло жареным, как если бы рядом готовили мясо дикого вепря. Ангус до сих пор не может есть мясо, приготовленное на открытом огне. Тошнит от запаха.

Приготовление снадобья заняло часа три, не меньше. Тут главное – верно отмерить пропорции. Так, как написано в книге. Чуть переложишь – гарантированно отравил. Не доложишь – эффекта не будет.

Ангус не раз задумывался – кто, как и почему решил, что можно с помощью этого заклинания преобразовать мозг человека, сделав из него мага? Кто впервые решил, что это вообще возможно? И кто провел серию экспериментов, загубив сотни и сотни жизней?!

Лучше не думать о таких вещах! Руки начинают трястись, и ты можешь испортить снадобье, сыпанув в него лишнего порошка. Меньше надо задумываться о морали, и тогда все будет хорошо. Или не будет хорошо…

Вспомнилось, как он, Ангус, переживал, когда впервые применил свое искусство отравителя! Как ночь не спал! Как лежал на спине, смотрел в потолок сухими, без слез глазами и пытался оправдать свое злодеяние! Ведь человек, которого он отравил, хорошо относился к молодому магу и вообще был хорошим человеком! У него была семья, дети… но… он мешал Ангусу. Мешал его цели! Великой Цели! Если бы Ангус забрался на самый верх, если бы стал императором – он бы перевернул всю жизнь в стране! Он бы настроил школ! Не только для аристократов, но и для простолюдинов! Он издал бы указ о том, чтобы обучали лекарскому делу не только тех, кто может за это заплатить – аристократов, детей богатеев, – но и бедноту, тех, у кого в кармане и медяка нет! За государственный счет! Он… много чего бы он сделал, если бы власть была в руках. И ради этой цели – разве нельзя уничтожить десяток-другой людей, стоящих на пути у светлого будущего?! И тем спасти тысячи, сотни тысяч?!

И вот сейчас – да, он делает нехорошее, опасное лекарство, которое убьет большинство из этих детей, а возможно, и всех. Но разве он в этом виноват?! Его заставили! Его вынудили! А у него есть цель! И если сейчас он умрет – кто за него отомстит? Кто восстановит справедливость?!

Ангус уже не очень-то и понимал, что такое справедливость. В его голове все перемешалось, и мозг, хитроумный мозг человека, подогнал действительность под желаемое. Например, несправедливостью казалось то, что Ангуса устранили с его дороги наверх, к трону. А вот убийство конкурентов – настоящая справедливость! Ведь эти убийства были совершены ради высокой цели! Хорошей цели, ради людей, ради всего мира! И те, кто помешал ему, – должны умереть. Умереть!

Ангус устало опустился на стул, поставил перед собой широкогорлый кувшин со снадобьем – оно пахло одуряюще сладко, в маслянистой блестящей поверхности отражались фонарь, висящий над столом, и лицо Ангуса, которое пересекали шрамы, не скрываемые даже густой седой бородой.

Устало поморщившись, Ангус провел по бороде, коснулся брови, рассеченной шрамом – этот шрам ему нанесли гвардейцы, когда пинали в коридоре. Этот шрам и еще несколько – было порвано ухо, рассечена голова. Если бы не лейтенант – забили бы до смерти. Но им нужен был не труп, а живой бунтовщик, чернокнижник, чтобы как следует его помучить. Чтобы как следует выпотрошить его голову, выудив из нее имена заговорщиков. Только потому он и остался жив.

Посидев минут пять, начал готовиться к сотворению заклинания. Как всегда, перед тем как начать выпускать из себя заклинание высшего порядка, вошел в транс, с минуту очищая мозг от лишних мыслей. Стоит отвлечься – и весь сегодняшний труд пойдет насмарку. Нельзя допускать в голову лишних мыслей, уводящих в сторону от дела. Сознание должно быть холодным, ясным, звонким, как колокольчик, – так всегда говорил учитель магии Стевен Ханар, не раз хваливший способного ученика Ангуса за успехи в учебе.

Интересно, что скажет старый учитель, когда узнает о том, что сделал его ученик? И не возьмут ли в оборот и учителя, заподозрив его в сотрудничестве с учеником? М-да… а ведь запросто! Инквизиторы, как свора собак, идут по следу, разоблачая, ставя под подозрение всех, с кем заговорщик тесно общался!

Но в сторону эти мысли! Не до них! За дело!

Само заклинание совсем не длинное, выпускать его недолго. Но энергии отбирает – как пятьдесят простых заклинаний. Все высшие заклинания такие. И никто не знает – почему. После высшего колдовства нужно отлеживаться, будто пробежал галопом сорок лиг.