Черные списки судьбы - Кирилл Казанцев

Псы материализовались из тумана один за другим, два зверя, три, пять. Через несколько мгновений на дороге к мосту стояли семь поджарых совершенно одинакового вида тварей с оскаленными мордами. Собак не пугал свет фонаря, они лишь ниже опускали головы и крались вперед, и рычали все громче, Макс видел их оскаленные клыки. Он остановился и нажал «спусковой крючок».

Щелчок, треск, потом нереально-яркая синяя дуга прорезала морок, запахло как после грозы. Псы попятились и разом прекратили рычать, две шавки поджали хвосты и сгинули в кустах. Макс сделал резкий выпад вперед и чуть-чуть промазал: дуга промелькнула в сантиметре от носа здоровенной бурой псины. Зверье мигом кинулось кто куда, одна шавка, судя по звукам, сверзилась со склона, где утром били Витьку. Вокруг остался только туман и свежий запах с воды, путь к мосту был свободен. Макс перещелкнул предохранитель, сделал несколько шагов вперед и выключил фонарик. Сначала решил, что показалось, но нет – впереди и слева виднелся сине-белый огонек, он мерцал в темноте, потом послышался глухой стук, черная тень у канавы переместилась правее, потом вдруг резко уменьшилась в размере. Макс быстро пошел вперед, понимая, что опоздал, незаметно вернуть шокер на место уже не получится. К стуку прибавился тихий злой голос, отдельные слова звучали, мягко говоря, грубовато. Раздался шорох пакета, потом тень резко взметнулась вверх, попятилась.

– Не подходи, у меня кирпич и шокер, – донеслось предупреждение, Макс остановился. Ну, допустим, шокера у нее нет, а вот кирпич из темноты может запросто прилететь в голову, может, летит уже в это самое мгновение. Макс развел руки в стороны:

– Настя, привет. Не надо кирпич, я не маньяк.

Тень не ответила, так и стояла столбом, дорожку быстро затягивало туманом. Макс достал шокер из куртки, шагнул к девушке. И тут только сообразил, что виделись они до этой минуты только один раз, и он выглядел тогда не самым лучшим образом. Он назвал свое имя, подошел ближе. Снова что-то глухо стукнуло: это Настя бросила кирпич, рывком выхватила у Макса шокер и пару раз нажала кнопку.

– Прости, пожалуйста, что взял твою вещь. Так получилось, что срочно потребовалось… – Макс запнулся. Рассказывать о сегодняшнем побоище на той стороне моста он не собирался, но надо было что-то убедительно соврать, а в голову ничего умного не приходило. Настя, шурша в темноте пакетом, присела на корточки и спрятала шокер среди камней. Ловко выбралась из канавы, игнорируя протянутую Максом руку, закинула на плечо ремень сумки, но не большой, спортивной, а лаковой, из темной кожи, ну никак не подходящей к ситуации. И одета Настя была не как обычно по утрам, когда выскакивала из дома: в темном костюме с юбкой до колен да еще и в туфлях на каблуках, совсем не предназначенных для передвижения по брусчатке. Девушка запахнула пиджак поплотнее, вцепилась в сумку обеими руками:

– Не смей больше трогать мои вещи, понял? Или в полицию на тебя заявлю.

Она прошла мимо, к запахам трав и воды добавилась еле уловимая экзотическая сладость. Духи Макс сразу узнал, Наташка пользовалась такими же, и были они не из дешевых. Он догнал девушку, пошел рядом.

– Заявишь, что я шокер у тебя украл? А разрешение на него у тебя имеется?

– Не твое дело, отвяжись, – буркнула Настя и оступилась на скользком камне. Чертыхнулась, поправила чуть задравшуюся юбку и пошла дальше, включила фонарик, освещая дорогу. Макс достал мобильник, и по брусчатке запрыгали два сизо-белых пятнышка света.

– Зачем он тебе? – спросил просто так, для поддержания разговора. Настя аккуратно обошла здоровенный булыжник, поправила сумку.

– Тут собак полно, целая стая. Сегодня нет, а обычно носятся всю ночь, штук десять или больше, всех кошек загрызли. Шокера боятся, я его тут прячу. С собой везти не вариант, в метро сразу отнимут.

– В Москве работаешь? – Настя кивнула. Брусчатка закончилась, пошел относительно ровный асфальт, в шиповнике что-то таинственно шуршало, за ним чернела громада дома с теми же тремя светящимися окошками.

– Чего квартиру там не снимешь? Ехать же далеко. – Макс посмотрел на экран мобильника – половина двенадцатого, Настино время.

– Дорого снимать, – сказала та, – я на первый взнос по ипотеке коплю. Надеюсь к зиме переехать, хоть среди бетонных стен буду жить, но все лучше, чем здесь. А тут сразу все продам, ненавижу эту дыру.

– Хоть завтра можешь продать. – Макс запнулся на ходу. Через дорогу быстро проползло что-то узкое, темное и спряталось в крапиве. Настя то ли не заметила неведомую тварь, то ли кроме собак остальная местная фауна была ей безразлична.

– Ага, прям завтра! – фыркнула та. – Да кто на наш сарай позарится.

Макс глянул на девушку. Та стояла напротив в паре шагов от него и поправляла волосы. Лица ее он в темноте не видел, только очертания фигуры, темные на темном. Хотел съязвить по поводу желающих, и тут дошло: она же ничего не знает, в Москве была, когда Ахромкин нагрянул. Вкратце рассказал ей о депутатском предложении, умолчал только о недавних событиях. Настя смотрела в упор, ее взгляд он чувствовал даже в темноте

– Вот это поворот, – проговорила она негромко, – с ума сойти. И сколько денег?

Макс назвал ей сумму за свою квартиру.

– Чего? – Настя подошла ближе, на шее у нее что-то неярко блеснуло, цепочка, как оказалось. – За двушку? Да пошел бы этот депутат….

Макс хотел сказать, что примерно в этом направлении Ахромкин и был послан, но сдержался. Ни к чему ей лишние подробности, и вообще, меньше знаешь – крепче спишь.

– Не буду я ничего продавать, пусть новую квартиру дают, как положено. – Настя направилась к дому, на ходу выключила фонарик. – Подумаешь, стройка у них…

Макс убрал мобильник, пошел следом. Дом высился впереди, на фоне горящих окон виднелся чей-то силуэт, слышались крики. Вблизи оказалось, что это Анька волокла домой детей, девчонка визжала в подъезде, пацан молча упирался и хватался за перила крыльца.

– Дима, пойдем, пора спать, – шелестела Анька, отдирая чадо от перил, – уже поздно. Лиза, не кричи, ты всех разбудишь.

Какое там разбудишь, под этот концерт спать еще никто и не ложился, только Витькины окна были темные, а бабка, как показалось, подглядывает за происходящим через приоткрытые шторки. Настя боком обошла сопящего жирного Димку и уже взялась за ручку двери, когда из подъезда выскочила Анькина девчонка и кинулась в лужу, принялась носиться там, не переставая при этом визжать. Потом плюхнулась в грязь, заколотила руками и ногами, Анька бросила мальчишку и побрела в лужу за Лизой.

– Счастье материнства, – бросила, не оборачиваясь Настя, и застучала каблуками по лестнице. Макс обошел косо глядящего на него мальчишку и пошел к себе. Настя стояла на их площадке, крутила в пальцах ключи.

– Я что подумала, – она смотрела вбок, – для стройки дома выкупать должны, но по нормальной цене. Это наезд какой-то был, в расчете на дураков. Может, отвяжутся?

Она повернулась к Максу, бледно-спокойная, равнодушная, точно ей все равно, язык у нее малость заплетался. Так бывает от усталости, от недосыпа, когда организм под нагрузками вот-вот сбойнет, чтобы отдохнуть хоть немного, и Настя уже близка к этой грани.