Черные списки судьбы - Кирилл Казанцев

Ахромкин подмигнул и протянул Максу авторучку.

– Деньги сразу….

– Пошел ты. – Так и тянуло врезать по этой широкой роже, но Макс сдержался, отошел. Витька хмуро наблюдал за ними.

– Напрасно, напрасно, это хорошее предложение, другого не будет, – депутат быстро оглядел всех, снова улыбнулся.

– Бабуля! Бабуля, ознакомьтесь! Бабушка! Глухая овца. – Ахромкин сунул лист в папку. Бабка уселась-таки на лавку, смотрела на крапиву вдоль забора и на депутатские вопли не реагировала.

– Давай, что у тебя там. – Витька оттолкнул Макса, оказался напротив Ахромкина. Тот шустро выхватил нужный лист, протянул его Витьке. Он глянул мельком, хмыкнул себе под нос.

– Ручку дай, – он повернул руку ладонью вверх. Ахромкин протянул, но неудачно, авторучка упала в лужу. А Витька вдруг вытянулся, взвился пружиной и схватил Ахромкина за горло. Депутат задергался, выпучил глаза, но ни заорать, ни вздохнуть не мог. Макс отшатнулся вбок и тут заметил, что Витька душит депутата как-то странно, не обхватил его пальцами за шею, а держит за горло, как за дверную ручку, такую, скобой, будто выдирает оттуда что-то, тянет на себя.

– Дениска, ты эти копейки в задницу себе засунь, – негромко говорил Витька, – и так ходи. Хочешь строить – платите, как положено, или квартиру давайте, а то развелось таких, хитронарезанных. А еще лучше – близко не подходи к моему дому, скотина. Задолбали жральники строить. На даче у себя построй, вместе с парковкой.

И разжал пальцы. Ахромкин свалился на колени, подняв из лужи грязный шторм. Анька убежала, уволокла свой выводок, бабка медитировала на крапиву и точно ничего не замечала. Депутат шевелился в грязи, плевался, кашлял, подельники подхватили его под руки, потащили к машине. Внедорожник укатил, в луже плавали листы с мелким текстом, они быстро промокли и утонули. Витька сплюнул в лужу и утопал в сторону магазина, бабка точно уснула на лавке, Анька опасливо выглядывала из окна. Макс пошел к дому, в подъезде нарвался на детей: девчонка выдирала кукле волосы, пацан жевал зеленое яблоко. Вдруг он насторожился, перестал чавкать и швырнул огрызок в полумрак. Оттуда раздался злобный писк, выскочила мышь, довольно большая, проскакала боком, поджав длинный хвост, и убежала по коридору. Пацан заржал, показывая вслед мыши пальцем, подобрал яблоко. Макс пошел к себе, решив пока сосредоточиться на завтрашнем собеседовании. Прикидывал мысленно, какие вопросы могут задать, как ответить, как подать себя и прочее по теме, а подсознательно крутилась мысль: депутат с рожей из телика сюда еще вернется. Эта кодла, по Витькиному выражению, найдет способ получить свое, значит, помимо работы придется снова решать вопрос с жильем. Макс решил разбираться с проблемами по мере их поступления и довольно быстро уснул, не слышал даже, как Настя возвращалась с работы и шла по коридору.

Будильник прозвонил в пять утра, туман лип к окнам, и кленовые листья маячили в мороке, точно стая летучих мышей. Макс быстро привел себя в порядок, оделся и только собрался выходить, как в коридоре послышались быстрые тихие шаги. Девушка проскользнула мимо его двери, Макс выждал немного и пошел следом. Впереди в тумане виднелся ее нечеткий силуэт, догонять Настю Макс не торопился. Во-первых, говорить им было не о чем, а во-вторых, не так много времени прошло с той злосчастной драки из-за клена. Еще отчетливо помнилось, как жалко выглядел Ахромкин в Витькиных лапах, Макс живо представил себя тогдашнего и неторопливо шел за девушкой так, чтобы та его не заметила. Брусчатка скользила под подошвами, временами переходила в асфальт, но с такими ямами, что его все равно что и не было. Миновали мостик над прудом: в воде что-то таинственно и громко плескалось, лягушки помалкивали, зато комары зверствовали напропалую. Макс слышал, как девушка выругалась вполголоса, потом дорога пошла в горку, из морока показались стволы старых лип.

Тут было царство дроздов, но птицы пока молчали, точно прибитые туманом, с веток тихо капала вода. Морок заметно поредел, Макс едва успел остановиться: Настя резко сбавила шаг, покрутила головой по сторонам и вдруг спрыгнула в канаву. Послышался негромкий стук, шорох, потом девушка выбралась обратно и быстро зашагала вперед. Макс дождался, пока она отойдет подальше, и подошел к краю канавы. Вблизи это оказалась просто длинная неглубокая яма, заваленная красным битым кирпичом. Макс присмотрелся, заметил на глиняном склоне свежие следы от кроссовок, присел на корточки. И моментально обнаружил в расщелине между спаянных раствором кирпичных блоков черный плотный пакет. Вдали призывно загудела электричка, Макс машинально глянул на часы: оставалась еще четверть часа. Он вытащил пакет, развернул его: там оказался шокер в прекрасном рабочем состоянии. Нажал на кнопку, и между электродами пробежала синяя дуга, раздался сухой треск. «Ничего себе», – Макс положил все на место и бегом рванул на станцию.

Тропинку вдоль забора перегораживали бетонные блоки, пришлось петлять между ними, а кое-где и штурмовать препятствие. Но успел, даже купил билет и заскочил в тамбур набитой электрички аккурат за пару мгновений до того, как двери сошлись за спиной. Втиснулся между двумя злобного вида тетками-пельменями и за час долетел до Москвы. Моментально вспомнил, что такое метро в утренний час пик, быстро нашел нужный дом в сретенских переулках и ровно за пятнадцать минут до назначенного времени был на месте.

– А Владимира Николаевича нет, – сообщил в домофон нежный девичий голос. – Он на неделю в командировке. Позавчера уехал. Что ему передать?

«Ничего». Макс развернулся и неторопливо пошел к метро. Облом не вызвал решительно никаких эмоций, было абсолютно безразлично, только немного жаль потраченного времени, хоть и было его по-прежнему в избытке. Макс с комфортом доехал до Заборска в пустой утренней электричке, купил на станции бургер и потопал к дому. Шел, не торопясь, рассматривал пустырь, что скрывали когда-то плиты. Утром проскочил второпях и тумане, а теперь присмотрелся хорошенько. Там стояли бульдозеры и самосвалы, громоздились кучи песка, и стояли в ряд вагончики-бытовки, за ними появилось несколько секций забора из гофрированной «фольги». Вдали виднелся большой щит с яркими надписями, но и так было понятно, что строительство поганого торгового центра вот-вот начнется. А заодно и парковки к нему, за этим дело не заржавеет. Макс отогнал дурные мысли о работе, которой нет, о подступивших проблемах с жильем и невольно ускорил шаг. Почему-то сейчас очень хотелось оказаться одному в четырех стенах, и чтобы ни одной живой души поблизости. И это было легко устроить, благо ходу оставалось минут пять, от силы семь. Проскочил рысцой под старыми липами, едва не оглох от птичьих криков и оказался на мосту. Темная вода бежала между мощных арок-опор, в небольшой глубине мелькали серебром рыбьи спины. Макс бросил в воду немного хлеба, караси – или кто там таился в глубине – кинулись на крошки и мигом слопали угощение.

Брусчатка просохла под неожиданно ярким солнцем, Макс быстро шел по дороге, обходя лужи. Справа он заметил небольшую яркую кучку не пойми чего, утром ее точно не было. Вблизи это оказалась пластиковая сумка, довольно большая, набитая банками с пивом. Несколько штук валялось рядом, довольно сильно помятых, тут же лежал пакет кефира. Макс остановился, дожевывая бургер, смотрел на странный набор продуктов. Заметил еще одну жестянку с пивом у края тропинки, подошел, глянул вниз.