Аргон - Вика Никонова

– Ублюдок.

Десятки пакетиков с белым порошком валялись на полу. Пазл в голове сложился.

Телла начала задыхаться, судорожно хватать ртом воздух, но ей всё никак не хватало. Сердце готово было выпрыгнуть наружу.

Морган вскрикнула от неожиданного громкого звука. Кто-то настойчиво бил по входной двери, не переставая.

– Это полиция, откройте! – раздался мужской голос, который вынес Телле смертный приговор.

«Сколько бы ни убегала, всё равно вернулась к началу», – вылезла из подсознания навязчивая, безнадёжная, злобная, насмехающаяся над ней мысль и оттолкнула остальные на задний план.

Телла как-то странно улыбнулась и, в конце концов, смогла вздохнуть полной грудью.

– Теперь-то уж точно конец, – прошептала она и распахнула дверь.

Холодные серые стены и точно такие же люди. Солнца не было в этом унылом и лишённом какого-либо тепла месте. Здесь не было надежды, веры и уж тем более свободы – всего того, что так жаждала обрести Телла.

Она шла по узкому бесконечному коридору в сопровождении надзирателя. Худые руки её были скованны наручниками, а шея – невидимой петлёй, которая с каждым днём затягивалась всё сильнее. Однако теперь от недостатка кислорода в крови жизнь не становилась приятнее.

Чувства постепенно исчезали – осталась только обречённость. Когда она, словно большая волна, обрушивалась на неё и уносила на самое дно, Телла кричала. Чаще всего это случалось по ночам при тусклом жёлтом свете, который пробивался через маленькое оконце в железной двери.

Мыслей же наоборот становилось всё больше. Единственное, что теперь могла себе позволить Стелла, – не мечтать, а вспоминать и думать. От постоянных размышлений становилось хуже – все мысли приводили её к одному выходу из этого тёмного царства. Именно о нём когда-то давно пыталась рассказать подружка. Телла долго пыталась сопротивляться, но больше не могла.

Они наконец-то дошли до комнаты свиданий. Надзиратель распахнул дверь и пропустил девушку внутрь. Та, заметив знакомое лицо, села напротив. Их разделяло одно лишь стекло, однако Телле показалось, что это была бетонная стена. Она взяла телефон и поднесла к уху.

– Привет. Как ты?

Родной прокуренный голос ласкал слух. Морган истосковалась по нему.

– Ну как, хреново. Я же не в санатории отдыхаю, а в тюрьме сижу. Что за глупые вопросы, Торранс?

Телла старалась держаться: расстраивать друга ещё больше не хотелось. Пускай думает, что она справляется. Так будет проще для них обоих.

– Действительно, что это я, – постарался улыбнуться Грэг, но вышло у него, по правде говоря, не очень.

– Как там Фрид?

Торранс забрал его к себе ещё во время суда по просьбе девушки.

– Лучше всех. Почему ты не сказала, что он обожает туалетную бумагу?

– Её он и правда любит. Больше только драть диваны.

Их разговор выглядел так наигранно, ненатурально. Они усердно обходили острые углы, но спустя несколько минут мужчине надоело делать вид, будто они сидели за чашкой кофе на кухне Теллы и обсуждали произошедшие новости.

– И не пытайся обмануть меня, Морган. Я прекрасно знаю, о чем ты на самом деле думаешь.

Телла выдохнула, слабо и вымученно улыбнулась. Когда-то сиреневая, а теперь каштановая прядь упала на глаза.

– Даже не стану отрицать. Глупо всё это.

– Надежда всегда есть, не забывай. Мы справимся. Всё будет хорошо.

Она вспомнила то самое сообщение и вздрогнула. Прошло уже пять месяцев, но этот день снился ей каждую ночь. Стелла ужасно хотела стереть его из памяти, однако, к сожалению или счастью, это было невозможно, пока она жила.

– Да какая надежда, о чём ты, – Телла сморщилась и отвернулась. – Пять лет тюрьмы, клеймо заключённой на всю жизнь. У меня нет будущего, и я сама в этом виновата.

Грэг подвинулся ближе к стеклу. Морган не могла смотреть ему в глаза: было стыдно и больно.

– Ты не виновата, – прошептал он.

– А кто, если не я? У меня не хватило мозгов закончить эту дрянь раньше. Я не слушала никого и делала то, что хотела. Ну, вот и получила.

Всё-таки она взглянула на него. В глазах этого снаружи брутального мужчины было столько же боли, сколько и в её, если не больше. В этот момент Телла поняла, что Торранс во всём винил лишь себя.

– Я не сумел защитить тебя. Надо было самому грохнуть этого ублюдка. Не уезжать и не оставлять тебя одну тогда. Столько вариантов, а я оставил тебя саму разбираться со всеми проблемами.

Стелла давно не плакала – ей казалось, что слёзы закончились, а она сама высохла. Но сердце обливалось кровью, когда она видела скопившиеся в уголках глаз слезинки у никогда не ревущего Торранса.

– Не вини и не терзай себя. Ты сделал всё, что было в твоих силах, – нежно и успокаивающе произнесла девушка. – И не ищи его, не смей этого делать. Ему ещё всё вернётся и без тебя. В конце концов, все мы когда-нибудь умрём. Уверена больше чем на сто процентов, что в аду для него уже забронировано местечко.

Грэг шмыгнул носом и улыбнулся. Он нуждался в этих словах, как в кислороде. Чувство вины и беспомощности душили его так же, как Теллу обречённость.

– Спасибо.

Она слегка кивнула. Друзья просто дышали в трубку и смотрели друг на друга, не отрываясь, пока надзиратель не сказал, что время закончилось.

– Жаль, что сейчас ты не можешь сделать свой коронный шот. Душу бы продала, чтобы выпить его в последний раз.

Телла впервые за долгое время улыбнулась по-настоящему. Грэг так сильно её любил, что готов был продать душу только за то, чтобы вечно смотреть на её улыбку и слушать заливистый смех. Он совсем не обратил внимания на последние слова подруги.

Надзиратель увёл девушку обратно в камеру. Когда за ней захлопнулась железная дверь, Морган схватила простыню, завязала петлю, подвинула маленький шкаф на середину камеры, залезла на него и другой конец простыни привязала к лампочке. Она всё окончательно решила, и теперь Телла хотела только одного – избавиться от последнего чувства.

– Увидимся в аду, Леон.