Пробить камень - Фридрих Незнанский

А Буцаев тихо-мирно работал во ВГИКе, преподавал актерам сценический бой, иной раз привозил им для лекции какого-нибудь изощренного восточного мастера. Для такого случая заказывался большой просмотровый зал на четвертом этаже, и весь институт сбегался смотреть, как столетний сэнсэй небрежным усилием воли постепенно убирает звук в фильме «Титаник», причем только в тех местах, где рот открывает Леонардо Ди Каприо. Этот новаторский ход открывал совершенно иное прочтение фильма, и грандиозные прокатные сборы и снегопад «оскаров» не представлялись больше уж варварским лицемерием. Во ВГИКе многие плакали.

Молва же о криминальных связях Буцаева все нарастала, болтали даже, что московские «авторитеты», посовещавшись, сделали его «кассиром» — хранителем так называемого свободного общака, поскольку решили, что выйдет безопасней, чем если деньги будут лежать от Буцаева на расстоянии. Найдет еще, изымет без шума и пыли и отдаст на какую-нибудь идиотскую благотворительность. Или фильм снимет стомиллионный про посещение Борисом Гребенщиковым далай-ламы и его восьмичасовой цветной сон по этому поводу, озвученный в системе долби-сарраунд (потому что именно в таком звучании Борис Борисович свои сны и видит).

Возможно, подобные слухи рано или поздно нашли бы свое подтверждение, не появись предложение от Джона Ху. И в 1999 году в карьере боксера, каскадера, монаха и просто благородного мужа вышел самый примечательный случай, хотя он, возможно, со своим буддистским равнодушием так и не считает. В качестве консультанта комбинированных съемок Буцаев был приглашен на съемки сиквела, то есть продолжения, фильма «Миссия необратима-2», которое делал знаменитый гонконгский постановщик Джон Ху. Джон Ху, китаец по происхождению, оказывается, был влюблен в Буцаева со времен фильма «Камо-грядущий».

Еще на подготовительном этапе Джон Ху заметил, что Брайан Локвенц, командовавший каскадерами, работавшими на проекте, немного сторонится Олега Буцаева, своего подчиненного, и даже словно его побаивается. Между тем Буцаев со всеми вел себя мирно, ровно и доброжелательно. Он выполнял в основном чисто теоретические функции: обосновывал возможность или невозможность очередного трюка, иногда показывая его сам, главная звезда фильма Том Робертс неизменно приглашал Буцаева выпить по бокалу пива. В баре обычно немногословный Буцаев рассказывал Робертсу, что в его стране в разные времена были популярны телепрограммы и рубрики в различных изданиях под общим названием «Сделай сам». Буцаев не вдавался в детали, а поскольку Робертс слышал эти слова от профессионального каскадера, то и интерпретировал их соответственно. Но однажды осторожно спросил:

«Если я тебя правильно понял, ты говоришь, что артист способен сделать путь великим, но великим артиста делает не путь…»

«Модернизированный Конфуций, — усмехнулся Буцаев. — Это верно — о благородном муже, а не об актере. Ты сейчас думаешь, в чем же между ними разница? Земля и велика и широка, а человек пользуется ей только в размере своей стопы. Какой у тебя размер ноги?»

Робертс застенчиво убрал ноги под стойку, у него был несерьезный размер, почти женский.

«Теперь задумайся, полезна ли благородному мужу земля, когда рядом с его стопою ему же копают могилу?»

«Бесполезна», — подумав, решил рассудительный Робертс.

«В таком случае, — сказал Буцаев, — становится ясной и польза бесполезного».

Последствия этого разговора оказались необратимы.

Скандал разразился на следующий же день, перед съемкой самой ответственной в техническом плане сцены. Робертс решительно отправил своих дублеров в отставку. Его герой без ничего взбирался вверх по ужасающему отвесному утесу и висел на краю обрыва, уцепившись за него едва ли не ногтями. Отговорить Робертса не работать самостоятельно не удалось. Никаких таких особенных навыков у него не имелось. Да, он был в неплохой физической форме, ничего удивительного для голливудской звезды, еще в юности Робертс занимался борьбой, но и только. Робертс категорически настаивал на том, чтобы самому исполнить трюк, и к тому же забраковал более безопасный утес, сооруженный специальными умельцами на съемочной площадке.

Присутствовавший на площадке его агент сказал, что страховая компания не покроет убытки в случае, в случае… Ничего больше выговорить он не смог и был немедленно уволен. Том Робертс являлся продюсером фильма, и больше ничье мнение, высказанное вслух, не имело смысла. И съемка началась. Брайан Локвенц закрыл глаза. В качестве страховки использовался лишь тонкий спасательный трос. Все так тряслись, что сцена была снята одним молниеносным дублем. Две кинокамеры были установлены на скале, одна на вертолете, еще одна на кране, и еще один человек с камерой висел на тросе в пяти метрах от Робертса — это, кстати, был Буцаев. Но неожиданно возникли трудности с фокусом — перед последним рывком на вершину Робертс перестал быть четким в кадре монитора, поэтому Джону Ху пришлось снимать эпизод снова. И снова как будто все получилось. Но Робертс посмотрел на Буцаева, потом повернулся к Ху и сказал: «Я в порядке, Джон, не волнуйся, но я хочу сделать это еще пару раз».

Джон Ху был взбешен. Он орал, что бросает картину, и переходил на китайский язык, на котором выражал свои чувства более недипломатично. На его беду, Буцаев все понимал и смог достойно ответить режиссеру на языке Председателя Мао и Джеки Чана. Далее, как было написано в пресс-релизе, опубликованном в «Верайети» по поводу этой скандальной съемки, сплетни о которой облетели весь Голливуд, «…между режиссером и каскадером состоялся неформальный обмен мнениями, в ходе каковой полемики они выработали совместное решение. В результате чего режиссер удалился в свой трейлер, где и пребывал вплоть до окончания съемок эпизода».

И эту сцену снимали еще четыре раза, поскольку Робертс постоянно был чем-то недоволен. Кто руководил съемкой в отсутствие Джона Ху, в пресс-релизе не указывалось. Известно только, что шеф группы каскадеров Брайан Локвенц (Bryan Lock-wents) во время четвертого дубля почувствовал себя плохо и был отправлен в больницу. А заменивший его русский каскадер Олег Буцаев (Oleg Butcaeff) сказал потом корреспонденту «Верайети»: «Надеюсь, в картину войдет шестой дубль, поскольку, начиная со второго, Том выполнял трюк все лучше и лучше». Так в результате и получилось.

Джон Ху завершил съемки, но, видимо, был уже морально сломлен и не смог передать картине обычной доли своей энергетики. Фильм вышел несвязный, разваливающийся на отдельные головокружительные сцены. Спустя еще год Ху все-таки признался: «Я весь покрылся потом и не мог смотреть на монитор, когда мы снимали это». В дальнейшем его карьера в Голливуде не сложилась.

Утром следующего дня от радужного настроения Турецкого не осталось и следа.

Подготовка к операции была проведена безупречно. Задолго до восьми часов по всей округе расположились снайперы и наблюдатели. Турецкий наблюдал за происходящим, сидя в машине в сотне метров от дома № 6 и жуя чебуреки. Дом № 6 — это был детский сад.

Без двух минут восемь на крышу в сопровождении спецназовца выполз пресс-атташе по культуре американского посольства. Он положил в контейнер (продолговатый металлический ящичек без острых углов) сверток с деньгами и удалился. Полчаса на крыше никакого движения не было. Затем раздалось жужжание, и контейнер… поднялся в воздух и улетел.