Мое жестокое счастье, или Принцессы тоже плачут - Марина Крамер

Дальнейшее напоминало фильм ужасов – его привезли на какой-то старый завод, заставили рыть могилу, потом долго и жестоко били. Когда Вадим уже почти потерял сознание, над его головой прозвучал голос:

– Хватит, пацаны. Землей присыпьте, если выберется – пусть считает, что повезло, – велел Мазей, а Григорий, мрачно глядя на корчащегося на земле Алимова, добавил:

– И запомни – если с моей женой или детьми что-то случится, я тебя найду и сожгу заживо. А шутить я не умею.

– Гриша, а если в ментовку заявит? – сказал кто-то рядом, и Грачев усмехнулся:

– Значит, костер случится гораздо быстрее. Делайте, как сказал Мазей, я в больницу к Алене.

После этого Вадима сбросили в вырытую им самим могилу, а сверху полетели комья земли. Однако закапывать как следует его не стали. Просто присыпали, как и велел Мазей.

Алена очнулась в просторной палате, к правой руке тянулась прозрачная трубка капельницы, левая скула нестерпимо болела, и свободной рукой Алена нащупала повязку.

– Алена Сергеевна, тихо, тихо! – рядом моментально оказался Боксер, осторожно отвел ее руку. – Не надо трогать, там швы.

– Что… что с детьми? – прошептала она, и глаза сразу заблестели от выступивших слез, но Боксер успокоил:

– Нормально все, не волнуйтесь. Сейчас Григорий Валерьевич приедет, звонил уже.

Алена всхлипнула, вспомнив, как все произошло. Выходит, правы были и Гришка, и Мазей – нужно бросать работу, вон как обернулось… Чуть малышей не потеряла из-за своего упрямства.

– Попить хотите? – спросил Боксер, протянув стакан с вишневым соком, и Алена сделала пару глотков, почти не чувствуя вкуса.

Телохранитель смотрел на лежащую перед ним хозяйку с сочувствием – надо же, ни за что досталось, есть же уроды, которые могут поднять руку на беременную женщину. Врачи отказались говорить с ним о состоянии Алены, мотивируя отказ тем, что он не родственник и не муж, но заверили, что пока все в порядке, а за тем, как будет развиваться ситуация дальше, они следят.

Алена машинально гладила живот левой рукой, словно пыталась успокоить своих малышей, которых едва не лишилась, и этот жест снова вызвал у Виктора чувство тревоги и жалости. Он привык к спокойной, некапризной молодой женщине, которая не доставляла никаких проблем и с которой было приятно общаться.

В свои тридцать пять лет Виктор Данчиков по кличке Боксер не имел семьи. Мать жила в небольшом поселке под Нерюнгри, куда после армии он решил не возвращаться, просто потому, что работать там было особенно негде, а спиваться, как одноклассники, он не хотел. Окончив военное училище, Виктор побывал в Чечне, где получил тяжелое ранение, не позволившее продолжать службу дальше. Выйдя из госпиталя, немного растерялся – идти-то некуда. Работы нет, образование весьма специфическое, жить тоже негде. Но все сложилось как нельзя удачно – совершенно случайно он встретил приятеля по училищу, и тот предложил неплохую работу в агентстве телохранителей. Прекрасно владевший многими видами огнестрельного оружия, а также рукопашным боем и кое-какими стилями восточных единоборств, Виктор стал инструктором. И однажды его заметил Иван Мазеев, заскочивший в агентство к его владельцу, с которым вел какие-то дела. Это знакомство изменило дальнейшую жизнь Данчикова – Мазеев переманил его к себе в агентство, затем сделал начальником всей охраны своего приятеля Грачева. И потом уже сам Григорий приставил Виктора к своей молодой жене сначала в качестве инструктора по вождению автомобиля, а потом и вовсе как телохранителя. И вот сегодня он, Виктор, не уберег Алену. Теперь оставалось только ждать реакции непредсказуемого Григория на все, что произошло.

…Грачев ввалился в палату, когда Алена уже задремала, и Виктор, встав навстречу, приложил к губам палец:

– Т-с-с! Она только что уснула. Григорий Валерьевич…

– Да-да, я тихонько, – перешел на шепот Грачев, приблизившись к кровати, и с тревогой посмотрел на бледное лицо жены. – Как ты тут, моя родная? – Он осторожно провел кончиками пальцев по ее щеке, но Алена не проснулась, только ресницы чуть дрогнули. – Пойдем, Боксер, поговорим, – повернулся он к Виктору, и тот пожал плечами.

Они вышли в просторный холл, отошли к открытой балконной двери. Грачев остановился спиной к Виктору, заложил руки за спину и так стоял, покачиваясь на носках и разглядывая что-то в больничном дворе. Казалось, он забыл, зачем вызвал телохранителя жены из палаты, и Виктор, осторожно кашлянув, начал:

– Я виноват, Григорий Валерьевич…

– Да прекрати ты блудняк этот, – сморщился Грач, глянув на Виктора через плечо. – Ты виноват только в том, что не знал этого козла в лицо.

– В том и дело, что я его знал, – вздохнул телохранитель. – Я ж возил Алену на развод. Мне просто в голову не пришло, что он сможет ее ударить. Да она и вида не подала, что что-то не так идет. Стояли, разговаривали, потом он что-то сказал, приятели его заржали, Алена ему пощечину влепила, я начал вставать из-за стола, а тут этот придурок ее ударил…

Грачев молчал, словно прикидывал что-то в уме, а Боксер, опустив голову, ждал его решения. В принципе, если сейчас хозяин решит наказать его, то будет прав – что за ним косяк, Боксер прекрасно понимал и даже не искал себе оправданий. Он видел, что в клубе сидит бывший муж Алены, мог просто заставить его уйти, мог не подпустить к Алене, мог… но ничего не сделал, понадеялся, что ничего не произойдет.

В это время из ординаторской показалась заведующая отделением, моложавая женщина с выкрашенными в белый цвет волосами, уложенными в высокую прическу, в накрахмаленном белоснежном халате и голубых хирургических брюках. Она подошла к стоявшим возле балкона мужчинам и спросила:

– Кто из вас муж Грачевой?

– Я, – тут же откликнулся Григорий, шагнув ей навстречу. – Вы хотите поговорить со мной, доктор?

– Да, пройдемте в ординаторскую.

– Иди в палату, – бросил Грачев, кивнув Виктору, и тот направился к Алене, по-прежнему спокойно спавшей в прохладной затемненной палате.

Григорий же пошел следом за заведующей, сел в кресло перед большим столом и сразу начал:

– Доктор, вы мне скажите, если нужно что-то – лекарства там, еще что… Все будет.

Женщина покачала головой:

– Удивляюсь вам, богатым людям. Думаете, что все вам подвластно?

Грач недовольно скривился:

– Это вы к чему?

– Да ни к чему. Просто терпеть не могу, когда первая фраза о деньгах, а не о состоянии больной. Вас хоть интересует, что с вашей женой? И с близнецами?

– Конечно, интересует! – взорвался Григорий. – Как интересует и то, чтобы у них было все самое лучшее, все, что нужно! И мне абсолютно не стыдно за то, что я могу себе это позволить!

– Не орите, молодой человек! – тоже чуть повысила голос заведующая.

– Извините, – буркнул Григорий, остывая. – Так что с Аленой?