На качелях любви - Галия Мавлютова

С Московского вокзала сразу рванула на Петроградскую сторону. Смешно сказать – «рванула», ранний троллейбус вяло тащился по Невскому, а мне хотелось лихо разогнаться на нем, чтобы он мчался по городу вроде шикарного «мерса». Но рано или поздно все транспортные средства прибывают в пункт назначения. Троллейбус остановился на Пушкарской, две минуты ходу, и моя коммунальная квартира показалась сущим раем после ивановских похождений. Я долго и тщательно начищала и надраивала собственное тело, будто вернулась из долгих странствий по пыльным пустыням и плоскогорьям. Когда моя кожа заблестела и засветилась всеми оттенками юности, я принялась выбирать звездный наряд. Вещи вылетали из шкафа, будто кто-то невидимый швырялся оттуда гранатами. Вскоре ворох одежды на полу напоминал небольшую горку на средней возвышенности. Вещевой спектакль закончился неожиданно просто, как все неразумное. Я выбрала черную рубашку и широкие шаровары. В ивановской поездке я сбросила два килограмма, не меньше, отчего шаровары сваливались на середину бедер, иногда они угрожали окончательно съехать, но я мастерски подтягивала их почти до подбородка. Война с брюками бодрила и придавала вдохновения. Я отварила кусок мяса, второй артистично зажарила. В данную минуту греко-римский энергетический коктейль служил лекарством для моего истощенного организма. Ощутив могучий прилив сил, я понеслась в редакцию.

Лестница, лифт, ступени, коридор. Сейчас я его увижу, сейчас... но опять вышла какая-то неувязка. Никто не ждал меня из командировки так рано. Я встретилась с равнодушными лицами, серыми пятнами, вялыми улыбками. Героев выбирает народ. По определению. И он не любит, когда герой чересчур торопится оседлать высокий пьедестал. Один лишь компьютер приветливо откликнулся на мое прикосновение, даже подмигнул мне зеленым глазом, видимо, искренне обрадовался нашей встрече. Он стоял в глубине ниши, заброшенный и забытый. Пришлось нежно погладить серый холодный бок, вливая в него тепло моих рук. Я всегда одушевляю «компы» – для меня они живые существа. Это как для сумасшедшей Катьки крокодил Гриша – тоже человек. И свой материал я решила сделать в этом же духе. Одинокая женщина, жаждущая неземной любви. Она не получила желаемое от своего мужа. От других мужчин. И тогда она перенесла всю свою нерастраченную любовь и страсть на несчастного крокодила. Некоторые женщины выбирают в партнеры компьютер. Вторые, третьи – автомобиль или собаку. У каждой свой вкус. И кавалеров они выбирают соответственно. Мой текст получался мирным и идиллическим. Но он не был звездным. Вот Соня сделала бы из крокодилового материала ядерную бомбу. Она взорвала бы общество своими гениальными выводами и прозрениями. Я задумалась. Ах, Соня-Соня-Соня. Мне никогда не владеть пером столь же виртуозно, как моя подруга. Соня – мастер высокого класса. А мне еще предстояло стать звездочкой, хотя бы для начала. Можно на один день. На одно мгновение. Я согласна. Ведь до яркости звезды мне еще шагать и шагать многие километры жизни. И не стоит ревновать к чужому мастерству. Я никогда не буду писать, как Соня. Мне нужно творить так, как могу это сделать только я. И вновь я бросилась на монитор, как на амбразуру. Буквы методично складывались в ровные строки, клавиатура стрекотала, клацала, и меня радовали эти звуки. Наконец-то я играю на клавишах, как на фортепиано. Ощущение легкости полета сопровождало меня ровно до той минуты, пока к моему гнезду не подгребла Марина Егоровна собственной персоной. Она тотчас же состроила свирепое лицо.

– Даша, ты что, уже приехала? – сказала начальница каким-то утробным голосом.

Странная она женщина все-таки, вместо радости в ее тоне слышалось холодное недоумение. Неужели мне нужно было вернуться из Иванова через год или два, а лучше через пять лет, наверное, тогда коллективной радости не было бы предела. Из-за перегородки тут же нарисовалась Соня.

– Здрасте, Марин Егорна, привет, Даш, пишешь? – промурлыкала Соня.

И ехидно ухмыльнулась. В Сонькином голосе я услышала злобу и ревность. Может быть, мне все кажется? Или они все изменились до неузнаваемости в мое отсутствие?

– Ты нашла своего крокодила? – спросила Марина Егоровна.

Она даже руки в бока уперла, как танк на меня прет – ни одна звезда не выдержит, даже начинающая. Но мне крайне необходимо вынести психическую атаку. Ничего, проползу под гусеницами танка, чай, не пропаду. Я тонкая и стройная, несмотря на поражение в борьбе с собственной фигурой.

– Нашла, Марин Егорна, вот, пишу статью, – сказала я сквозь зубы, всеми силами отбиваясь от ехидных женских нападок.

– Она напишет, она так напишет, – бросила Сонька из своей ниши.

Сказала – как плюнула. Подруга называется. Ехидна она, росомаха и выхухоль. Нет, Сонька – никакой не выхухоль, она вылитая мармазетка. Вот это находка! Я мило улыбнулась подруге, ведь Соня не знала, кем только что стала благодаря моей проницательности. Мармазетка – карманная обезьянка. С палец величиной. Между нами говоря, очень вредное существо, капризное и властное. Мармазетка – вылитая Сонька, точная копия моей подруги. Соня с мармазеткой, что две сестры. Мысленно я вылила целый ушат злобы на бедную Сонькину голову. Излив свою женскую слабость, я почувствовала облегчение. Мне стало значительно легче жить и дышать. И даже писать.

– Даша, вы что-то пишете? – пронеслось по редакции на высокой ноте.

Надменный голос, разумеется, принадлежал Ларисе Петровне. Высокомерная и высокопоставленная снизошла до посещения моей скромной обители. Я прикрыла монитор руками, оберегая его от вражеского нашествия.

– Пишу-пишу, Ларис Петровна, – тоном послушной хорошистки откликнулась я на выпад матроны.

– Дашка напишет, эта точно напишет, – подлила сварливого масла в огонь раздора подруга Соня.

Вот же мармазетка вредная, специально подначивает, накаляет атмосферу. Но это была не просто вредность, а психологически верный расчет хитромудрой Сони.

– Даша, вам придется разделить работу с Соней, газете нужен рейтинговый материал, а у вас еще слишком мало опыта для самостоятельной работы, – вынесла мне приговор вредная Лариса Петровна.

– Да, Даша, у тебя совсем нет опыта, – с готовностью поддержала руководящую мысль Марина Егоровна.

У моей непосредственной начальницы нет собственного мнения. И никогда не было. Она живет чужим, ворует его на ходу и манипулирует по обстоятельствам. И все ей с рук сходит, видимо, людям нравится, когда у них крадут мысли и мнения.

– Опыт – дело наживное, приходит с годами, – небрежно отбрыкнулась я, с трудом сдерживая слезы.

Вместо того чтобы поинтересоваться, как я съездила, где мне пришлось ночевать, каким образом нашла крокодила Гришку, эти загадочные женщины принялись изводить меня своими рейтинговыми интригами. Ясненько, они решили довести меня до истерики, сгрудившись над моим «компом» шумной стаей вздорных ворон. А потом схватят мой материал и отдадут на растерзание Соньке-мармазетке. Эта жуткая картинка кардинально изменила мое настроение. Слезы на щеках мгновенно высохли, клокотание в груди прекратилось. Я сурово насупилась и жестко оскалилась, собираясь броситься в атаку.