Запредельный накал страсти - Мейси Ейтс

— Или, — сказал Алекс, положив руки в карманы, — он просто очень хорошо выполнял свою работу.

— Здесь видны не только талант, но и явная симпатия, Алекс.

— Мне все равно. Моя задача — просто довезти картину деду.

Габриэлла нахмурилась:

— Почему вы считаете, что у вашего деда прав на картину больше, чем у моей бабушки. Ведь это она на картине.

— Да, это так. Но мой дед владел полотном раньше. Он будет готов заплатить любую справедливую цену. Это предсмертная просьба моего деда, а не вашей бабушки.

— Мы вернем ее на Асеену. Она хочет увидеть ее.

— Я не могу отложить свои дела на неопределенный срок, — сказал Алекс.

Она посмотрела на него, но не смогла разгадать выражение его лица.

— Пожалуйста. Давайте вернем ее бабушке.

Алекс внимательно рассматривал Габриэллу несколько секунд. Затем он медленно кивнул, подошел к картине, протянул руку и провел вдоль края холста.

— Это очень красиво. На самом деле, — он повернулся к Габриэлле, — эта женщина немного напоминает мне вас. Она также очаровательная и… соблазнительная.

Принцессу обдало жаром.

— Я не вижу ничего подобного.

— Конечно, вы похожи. Она красива, ее формы довольно пышные. Эта картина — не просто изображение. Это признание в любви от преданного поклонника, которым явно был этот художник, — сказал он, его темные глаза встретились с ее глазами. — Поверьте мне, как мужчине.

— Ладно. Как мы собираемся вернуться обратно в наши апартаменты?

— Очень быстро, — сказал он.

Он взял картину и вновь накрыл ее мешковиной.

Принцесса шагнула вперед и заперла тайник.

— Если премьер‑министр действительно понятия не имел, что эта картина была здесь, у него не будет никаких оснований полагать, что она не моя, — заметил Алекс. — Конечно, перемещение довольно большого холста по дому может вызвать подозрения. Сомневаюсь, что смогу убедить хозяина, будто взял картину на прогулку.

— Тогда нам лучше поторопиться, — заметила Габриэлла. — Все еще до сих пор находятся в зале.

— И благодаря щедрости премьер‑министру Коллетти хорошо проводят время.

Они пошли к двойной двери, которая вела в коридор. Алекс приоткрыл ее и выглянул в холл, чтобы посмотреть, есть ли там кто‑то.

— Чисто, — сказал он.

Габриэлла кивнула, и они оба выскользнули наружу, плотно закрыв за собой дверь галереи.

Ситуация обоим показалась смешной. Костюм Алекса слегка помят, они оба были в масках, и к тому же Алекс нес картину.

Если кто‑то увидит их — подумает, что они просто слишком много выпили.

Они быстро шли по коридору, повернули налево и замерли. У стены стояла обнимающаяся парочка, которая занималась тем, чем должны были заниматься, по мнению гостей, удалившиеся из зала Алекс и Габи. Мужчина плотно прижал женщину к стене, он целовал и ласкал ее тело.

Габриэлла вспыхнула, волна возбуждения охватила ее.

Хотела ли она, чтобы Алекс был на месте этого мужчины, а она — на месте женщины? Чтобы он прижал ее к стене, чтобы так же настойчиво и страстно касался ее тела.

Только сейчас она поняла, как сдержанно вел себя Алекс до сих пор. Она была даже разочарована.

— Тихо, — прошептал Алекс, когда они проходили мимо влюбленной парочки.

Глаза женщины были закрыты, мужчина стоял спиной, поэтому Алекс и Габи прошли мимо них незамеченными. Они поспешили далее через безлюдные залы, больше никого не встретив. Наконец, они вошли в свои комнаты.

— Отлично, — сказал Алекс, плотно закрыв за ними дверь. — Я упакую картину, и, если кто‑то будет досматривать мой багаж, я скажу, что приобрел ее в другом месте во время нашего путешествия. У них не будет оснований мне не поверить.

Габриэлла покачала головой и засмеялась:

— Я никогда, даже в самых смелых мечтах, не представляла себя в роли грабительницы.

— Разве картина принадлежит не вашей семье, Габриэлла?

— Думаю, принадлежит, — подтвердила она.

— Тогда вряд ли это ограбление.

— Тем не менее. Я сегодня сделала многое из того, чего никогда себе не позволила бы сделать.

Танцевала с привлекательным мужчиной. Целовала его. Получила от него комплимент.

Теперь этому конец. Конец всему. Ее не заботило, что сегодня она украла картину. Она жалела об окончании приключения.

— Я должен сказать то же самое, Габи, я не думал, что у нас и правда все получится.

В этот раз она даже не возмутилась, когда он назвал ее Габи. Никто не называл ее так… кроме Алекса. И она решила, что в этом что‑то есть.

Она почувствовала, что все было особенным из‑за его присутствия.

— Я рада, что вас все это позабавило.

Он рассмеялся:

— О, более чем.

Алекс снял маску, затем ослабил узел своего черного галстука. В этом что‑то было. Этот распутный, взъерошенный вид, который заставил ее сердце биться быстрее. Она почувствовала слабость в ногах. Внутри у нее все сжалось.

— Мы уедем завтра, — сказал Алекс.

— Какую причину отъезда мы озвучим?

— Я скажу премьер‑министру, что в Штатах возникли неотложные дела. В целом поездка и правда выдалась весьма успешной.

Габриэлла не смогла сдержать смех.

— Даже слишком успешной. Я все жду, когда на нас спустят охранников с собаками.

— Ничего подобного, я думаю. Похоже, эта картина не представляет ценности ни для кого, кроме моего деда и вашей бабушки.

Габриэлла зажмурилась, подумав еще раз о связи между Лючией и Джованни.

— Да. Все очень странно.

— Только если вам нравится все романтизировать. Мне — нет.

Она закатила глаза:

— Как удивительно.

Алекс остановился перед Габриэллой, странное выражение появилось на его лице: он как будто изучал принцессу, словно впервые увидел ее. Он шагнул к ней, и у нее перехватило дыхание.

Алекс протянул руку, дотронулся до края маски принцессы и медленно ее приподнял. Он снял ее, и мягкого прикосновения его кожи оказалось достаточно, чтобы она вспыхнула.

— Очень красивая, — сказал он приглушенно.

Принцесса ждала, что он обнимет ее. Ждала, что он ее вновь поцелует. Но он этого не сделал. Он просто стоял, глядя на нее, не касаясь ее, не сокращая расстояния между ними.

Она хотела бы быть храброй. Достаточно храброй, чтобы коснуться его. Чтобы обнять его. Чтобы пережить еще раз то, что случилось в той пустой комнате.