Запредельный накал страсти - Мейси Ейтс

И ей не было стыдно за это признание, потому что его взгляд все еще был полон желания.

Он подошел к Габриэлле и накрыл ее руку своей. Она чувствовала, как сильно бьется его сердце, как напряжено его тело.

— Я касался очень многих женщин, — сказал он серьезным тоном. — Но сейчас это не важно.

Габриэлла поцеловала его.

Она закрыла глаза и подалась вперед, прижимая свои губы к его губам, а сердце билось в груди так бешено, что она едва могла дышать. У нее закружилась голова. Она чувствовала беспокойство. Она чувствовала возбуждение.

Его объятия возбуждали. Казалось, ничего не может быть естественнее, чем его будоражащие прикосновения.

Габриэлле было недостаточно одного лишь объятия. Она чувствовала, что одежда начинает мешать им обоим.

И все же все было неправильно.

Его возраст и опыт в сочетании с ее относительной молодостью и неопытностью.

Тринадцать лет. Тысячи миль. Бог знает, как много женщин у него было.

Их разделяла непреодолимая пропасть, которая сомкнулась, пока она стояла рядом с ним, внимая каждому его движению и вдоху.

Да, сейчас между ними абсолютно не было преград. Они оба сбивчиво дышали, желая лишь одного.

Она задрожала в ответ на прикосновение его губ и языка, обводившего их контур и просившегося внутрь.

Она не могла отказать Алексу. Не сейчас.

Алекс крепко обнял ее, скользя рукой по талии к ягодицам.

Весь ее мир был сосредоточен на моменте их близости. В его руках, его губах, его запахе. Каждом его вздохе. Она не помнила, зачем они пришли в эту комнату, помнила лишь поцелуй. Она забыла все, что было за пределами этого момента, этой комнаты… забыла все, что не было связано с этим великолепным мужчиной.

Наконец они медленно отстранились друг от друга.

Их поцелуй был таким естественным. Они оба тяжело дышали и едва скрывали дрожь возбуждения. Она прикоснулась к его щеке, почувствовав, как щетина царапает ее ладонь, она упивалась его видом. Она смотрела на него настоящего, без маски.

— Мы должны найти картину, — пробормотала принцесса растерянным голосом.

Ее губы горели и припухли, помада стерлась.

— Картину? Я и забыл, — сказал он, подняв уголки рта.

— Да, — ответила она сухим тоном. — Королева сказала, что картина в одной из комнат и только я могу открыть тайник…

— Ключ, — вспомнил он.

— Да. Оказывается, я умею хранить секреты. Видимо, потому, что не так уж много людей разговаривали со мной за все эти годы.

Она скользнула рукой за вырез платья и выудила ожерелье, держа его прямо перед собой.

— Ключ, — произнес он, и его тон изменился.

— Да. Этим ключом мы откроем тайник. Бабушка сказала, что на картине изображена усадьба.

— Нам будет не так‑то просто ее найти.

— Я знаю, — обронила она, приближаясь к дальней стене и изучая ее. — Кажется, там должны быть гуси, — бормотала она, продвигаясь вдоль ряда, рассматривая рамы, разыскивая что‑то особенное. — Мне кажется, это не та комната. Моя бабушка описывала немного другую эпоху.

— Тогда давайте продолжим поиски, — предложил он.

Он взял ее за руку. Волна наслаждения окутала ее, в то время как он вывел ее из комнаты в холл. Алекс открыл еще одну дверь.

— Что здесь за картины? — спросил он.

Она взглянула на Алекса, ее сердце бешено колотилось из‑за волнения, разряда возбуждения. В основном из‑за близости Алекса.

— Городские пейзажи, — заметила она, — это не здесь.

Они прошли через комнату с портретами и еще через одну — с пляжными сценами. Наконец, они открыли дверь в помещение, где на стенах висели полотна со сценами из сельской жизни. Бледные, с румянцем на щеках дети с животными, соломенные крыши домов и… гуси.

— Она наверняка здесь, — сказала она, — я уверена. Так что теперь… мы просто должны выяснить, какая из них. Какая картина выглядит иначе, чем другие?

Алекс прищурился, оглядывая комнату. Затем он выпрямился, как будто его сознание озарила молния.

— Вот эта, — указал он.

Габриэлла повернулась, чтобы взглянуть. Он остановился перед картиной, изображающей усадьбу и молодую девушку. Он прижал палец к углу рамы.

— Что это? — спросила она.

— Здесь есть небольшой замок. Посмотрите.

Она приблизилась, ее рот непроизвольно открылся. Дрожащими пальцами Габриэлла снова достала ожерелье.

— Я думаю… я думаю, мы нашли ее, — сказала она.

Алекс отошел, и она шагнула вперед, вставила заднюю часть ожерелья в замок, толкая его внутрь. Рама отошла от стены на два дюйма, и Габриэлла застыла, опустив ожерелье.

На секунду она уставилась на изображение, потом посмотрела на Алекса.

— Ну, теперь я волнуюсь, — произнесла она.

Внутри у нее все сжалось, руки вспотели. Она была возбуждена и даже испытывала ужас. Если картина была там… кто знал, что произойдет дальше. Если ее продемонстрируют миру и возникнет общественный резонанс, для ее семьи это будет иметь катастрофические последствия. Она никогда не спасет семейную репутацию.

Но если ее там не было…

Она так долго думала о картине. Не знала, существовала ли она. Теперь они понимали, что она есть и, возможно, они ее увидят.

Алекс отодвинул картину и обнаружил глубоко в стене за ней большое полотно, покрытое мешковиной.

— Ох, — выдохнула принцесса, — неужели это именно то, что мы ищем?

Алекс стянул мешковину.

Да, перед ними была именно «Потерянная любовь». На картине изобразили женщину, сидящую перед туалетным столиком; она поправляла темные кудри, любуясь собой в зеркале. Она предстала обнаженной, а в отражении зеркала просматривалась грудь. Женщина сидела на подушке, демонстрируя весьма аппетитные формы.

— Вот почему… — Принцесса перевела дыхание. — Картина просто восхитительна. И в ней ни капли пошлости.

— Я склонен согласиться. К тому же мне нравятся женские формы.

Она повернулась, чтобы взглянуть на Алекса.

— Я имею в виду только то, что СМИ могли преподнести эту историю таким образом, что она нанесла бы ущерб репутации моей бабушки. Конечно… — Она оглянулась на картину. — Конечно, понятно, что она была близка с художником. И это не стандартный портрет. Ее титул не позволял ей позировать обнаженной. Плюс… еще кое‑что… Здесь нечто большее, чем просто изображение модели художником. Ему явно нравилась эта женщина. Я чувствую это в каждом мазке. Здесь столько страсти.

Ее пальцы сами собой потянулись к углу картины, где были бледно написаны инициалы художника, Б. А.