Путь наименьшего сопротивления - Роберт Фритц

Самый важный вопрос, который задает себе созидатель, – «Что я хочу получить в итоге?» Это вопрос о результате. Вопрос «Как получить то, чего я хочу?» – не самая удачная отправная точка, поскольку касается процесса. Если спросить себя: «Как получить?», прежде чем поймешь, что именно, такая постановка вопроса свяжет по рукам и ногам. Тогда сам себя ограничишь знакомыми способами действия, а стало быть – результатами, которые уже умеешь получать. В 1878 году, когда Томас Эдисон решил сделать лампочку, было известно, что электричество может давать свет. Перед Эдисоном стояла задача: найти материал, который не выгорал бы за несколько секунд. Он прочел массу трудов на эту тему: по некоторым свидетельствам, он заполнил рисунками добрые две сотни блокнотов. Его предшественники шли одним путем – искали вещество, способное понизить сопротивление элемента электрическому току, но не нашли такого, которое могло бы при этом накаляться и светиться. Эдисон сделал обратное. Он искал вещество, повышающее сопротивление. Он выбрал угольную нить и поместил ее в вакуум, создав лампу накаливания. Эдисон сосредоточился на том, что ему хотелось получить: на электрическом светильнике, поэтому сумел направить эксперименты к успешному итогу.

Фрэнка Ллойда Райта называют отцом органической архитектуры. Проектируя здание, он думал, что хотел бы получить в результате. Для него главным было ощущение дома: особого внутреннего пространства, а не просто коробки. Пока коллеги-архитекторы по старинке проектировали дома, расчерчивая их на квадраты комнат, Райт открыл много возможностей в дизайне: в его проектах кухня впервые в истории стала уютным местом, а гостиная и столовая объединились. Веранды, окна и балконы разомкнули границу между домом и улицей. Окна затопили помещение светом, а покатые крыши с козырьком создали чувство единения с природой. Райт не упускал из виду результат, которого хотел достичь, и зная, какой нужен итог, он сумел разработать технологии, отличавшиеся от метода его современников.

Если поставить вопрос «как?» прежде вопроса «что?», можно создать лишь новую разновидность существующего. В разговоре с молодыми писателями Гертруда Стайн сказала: «Вы должны знать, к чему хотите прийти. Но когда поймете это, пусть цель поведет вас. Если покажется, что вас тащит в сторону, – не сопротивляйтесь. Может быть, вы инстинктивно пошли именно туда, куда надо. А если держать себя в руках и все время возвращаться на привычную дорогу, вы очень скоро иссякнете». Когда во главе угла у вас способ действия, он ставит вас в заданные рамки. Как сказал художник Чак Клоуз, «дайте один и тот же рецепт десяти кухаркам, и у кого-то получится шедевр, а у кого-то – плоский омлет. Система ничего не гарантирует».

Пабло Пикассо, будучи зрелым мэтром и общаясь с юными художниками, советовал им думать о новых картинах, а не о том, как продолжить традиции живописи:

За исключением двух-трех художников, которые открыли новые горизонты искусства, нынешняя молодежь не знает, в какую сторону двигаться. Вместо того чтобы взять наши находки, оттолкнуться от них и сделать что-то свое, они пытаются воскресить прошлое. Но ведь перед нами лежит весь мир. Столько всего еще нужно сделать – а не переделывать! Зачем так отчаянно цепляться за то, что себя уже показало? Несложно найти километры холстов «в чьей-нибудь манере», но редко доводится видеть молодого художника, который работает в собственном стиле. Неужели у вас считается, что человек обязан повторяться? Повторяться – значит идти против законов духа, который всегда стремится вперед.

Если вы раньше времени сосредоточитесь на рабочем процессе, это понизит эффективность. Образовательная система не нацелена на результат, которого хочет добиться ученик. Нас учат процессу и говорят: надо научиться выполнять арифметические действия, делать лабораторные работы, рисовать, произносить речи, разбирать нотную запись, возможно, даже сочинять стихи. Считается, что если вы освоите эти навыки, результат выйдет сам собой. Немногие педагоги задают ученикам вопрос: «А чего вы вообще хотите?» Конечно, в первые десять-двенадцать лет жизни детей спрашивают: «Кем ты хочешь быть?» Но их ответы никто не принимает всерьез, если только они не совпадают с выбором одного из родителей. Точно так же подростков спрашивают: «Куда ты хочешь пойти после школы?» Но вопрос этот скорее символический, ведь у большинства молодых людей нет опыта жизнетворчества.

С их точки зрения, правила игры предполагают выбор одного из малоинтересных вариантов, предложенных взрослыми. В системе образования способность к определенному роду занятий часто подменяет призвание. Бывает и так, что успешно пройденный школьный тест ломает человеку жизнь. Ведь цель таких тестов – выявить, что дается ученику лучше всего, и подсказать ему выбор профессии. Многие, не задумываясь, следуют советам и становятся врачами, юристами, инженерами или бухгалтерами. Проходит 20 или 30 лет, и человек с ужасом осознает: его профессиональная сфера – единственная, в какой у него есть опыт работы, – ему неинтересна, да никогда и не была. Большая часть жизни ушла на то, чтобы развить способности, которые он проявлял лет в пятнадцать. Я знаю нескольких музыкантов из Бостонского симфонического оркестра, которым наскучила классическая музыка. Но ведь вся их жизнь базируется на способности поддержать нынешний статус. Один очень талантливый музыкант признался: «Я не люблю играть в оркестре. Но ведь больше я ничего не умею!»

Когда человек отвечает на вопрос «Что я хочу создать?», не всегда понятно, возможен ли желаемый результат. И все же история знает много открытий, казавшихся невозможными. До изобретения наркоза врачи были убеждены, что безболезненная хирургия немыслима. В 1839 году доктор Альфред Вельпо сказал: «Избавление от боли при хирургических операциях – утопия. Об этом нелепо даже мечтать. “Скальпель” и “боль” – два слова, которые всегда будут связаны в сознании пациента. Мы должны исходить из этого факта». До изобретения аэроплана ученые полагали, что полет невозможен. Известный астроном Стивен Ньюкомб писал: «Очевидность того, что сочетание известных нам веществ, известных механизмов и известных видов энергии нельзя использовать для создания применимой машины, с помощью которой человек мог бы преодолевать значительные расстояния по воздуху, представляется автору этих строк столь же несомненной, как очевидность любого физического явления». Ирония в том, что Ньюкомб опубликовал этот вердикт в 1903 году – том самом, когда братья Райт впервые поднялись в воздух на самолете «Китти Хок».

Многие физики и химики были уверены, что невозможно расщепить атом или создать атомную бомбу. В 1945 году на встрече с президентом Трумэном адмирал Уильям Д. Лихи так охарактеризовал программу США по разработке атомного оружия: «Это величайшая глупость, в какую мы когда-либо впутывались. Такая бомба никогда не взорвется. Поверьте, я говорю как специалист по взрывчатым веществам». Наполеон был уверен, что идея парового двигателя абсурдна, и объявил это изобретателю. «Как, сэр! – воскликнул Бонапарт, выслушав Роберта Фултона. – Вы хотите заставить корабль плыть против ветра и течения и для этого предлагаете разжечь костер у него под палубой? У меня нет времени на подобный вздор!» Как только идея обретает очертания, способы ее осуществления появляются сами.