Колумбийская балалайка - Александр Логачев

Выскочив за порог на песочную поляну перед тюрягой, Михаил остановился, наткнувшись на пыхтящую внизу парочку. Бросил взгляд под ноги, затем кругом. Где же автомат?

— Сейчас, батя, сейчас… — Михаил продолжал озираться, не понимая, куда подевалось оружие. — Чем же огреть тебя, морда?

Внизу опасно отсвечивал металлом нож, и им владел не Борисыч. Тормозить больше было нельзя.

И Михаил сделал то, что первым пришло на ум. Загреб, сложив ладони ковшиком, песку и швырнул в лицо латиносу.

Что все без толку, Миша понял по тому, как вовремя дернул головой и закрыл при этом глаза проклятый папуас. Тогда он запустил вторую порцию песка и третью и, наконец оценив бессмысленность своей «артподготовки», набравшись злости и решимости, заехал ногой в камуфляжную спину. И тут же отскочил. С ударной ноги слетел пляжный шлепанец. Вторую атаку Михаил провел босой пяткой.

Именно этот его выпад чуть не прикончил Борисыча.

Рука колумбийца с ножом, получив дополнительный толчок извне, продавила слабеющее сопротивление руки Борисыча, и заостренный металл вошел по самую рукоятку… Он вошел в то, что было под ним. Будь там человеческая плоть — вонзился бы в нее. Но, пройдя в миллиметрах от щеки старика, клинок погрузился в песок.

— Папуас! Чурка! Чмо! — заводил сам себя Михаил, в такт выплевываемым словам осыпая камуфляжную спину ударами. Раз часовой предпринял попытку повернуть корпус и поймать ногу в захват, но это ему не удалось, что еще больше раззадорило Михаила. Он осмелел настолько, что, подобравшись ближе, врезал уже рукой — в ухо.

Но колумбиец пока держался в борьбе на два фронта, не оставляя попыток достать ножом хотя бы старика.

Михаил увидел выскочившего на порог Алексея с автоматом.

— Леха, братан! — Миша аж подпрыгнул от радости. — Гаси его!

Алексей деловито примерился. Колумбиец, разглядев опасность, предпринял отчаянную попытку вскочить, но, удерживаемый за обе руки Борисычем, лишь отклонился. Что его не спасло. Приклад опустился на прикрытую кепкой голову. Он обмяк, повалившись на старика.

— Выгорело, Леха! Наша взяла! — развеселился Михаил.

Алексей вытер пот со лба, устало присел на корточки:

— Не вопи, давай лучше в темпе раздевай этого. — Леха кивнул в сторону часового на песке, из-под которого выбирался Борисыч.

— На фига? — не понял Миша.

— Да погоди ты… — Моряк оттолкнул бросившуюся с поцелуями Любку. — Ты по лесам голышом и босиком побежишь? Давай раздевай, короче. И забирай все что есть. Все сгодится. — Алексей поднялся с корточек: — Борисыч, ты как? Живой?

— Не знаю. — Старик осматривал порез на рубашке. — Крови нет. Вроде не задел…

— Любка, глянь, что там у него, и помоги Мишке, — бросил Алексей уже с порога гауптвахты.

В камере, на полу у параши, прислонившись к ней, сидел Вовик и растирал шею. В чем ему помогала стоящая рядом на коленях Татьяна.

— Кончайте с ерундой, — раздраженно приказал Алексей, подходя к первому часовому, живому ли, мертво — му — неизвестно, но пребывающему в той же позе, что и после серии ударов кулаком. Наклонился над ним. Принялся расстегивать ремень. — Оба сюда. Быстро раздеть этого.

— Догола? — взлетели брови Татьяны.

— Трусы можешь оставить! — по-боцмански рявкнул моряк. — Надоели, ядрить вашу! Живо сюда!

Алексей сорвал с тела ремень с ножом в ножнах и подсумком с запасным магазином и вновь выскочил на улицу, опоясываясь на ходу трофеем.

Миша уже торопливо напяливал камуфляжные брюки на трусы с пальмами. На голове красовалась зеленая армейская кепка.

— Трофей, — страшно оскалился он, не попадая языком ремня в пряжку. — Солнце тут реальное.

Не удостоив богатея ответом, Алексей в два прыжка достиг угла гауптвахты и осторожно выглянул из-за него.

— Ну? — раздался за спиной голос старика.

— Да как будто тихо, посмотри сам. — Моряк уступил место Борисычу, на плече которого тоже висел автомат, а из кармана брюк торчал запасной рожок.

Тот посмотрел:

— Казармы далеко. Никто ничего, кажется, не слышал. Хотя покричали мы изрядно…

— Сейчас та смена придет, если Танька права.

— Джип видел?

— Ну. И что? На нем?..

— Вот думаю. На пути к нему никого. Рискнуть?..

— Не знаю. Давай к остальным…

Михаил поводил плечами в тесной ему камуфляжной куртке. Плейбоевский зайчик испуганно спрятался под полой.

— Берись, — сказал ему подошедший Алексей, ухватив часового за одну ногу. — Затаскиваем в камеру.

Тело в одних трусах и зеленой майке оставляло за собой на песке широкий, похожий на колею след.

— Все? — спросила Татьяна, застыв посреди камеры с грудой одежды в руках. Вовик рядом кашлял, ругался и по-прежнему потирал шею.

— Все, уходим, запираем, живо. — Алексей двинулся на выход.

— Стоп, стоп, «грины» мои! — Михаил бросился к циновке, на которой белел целлофановый пакет.

Дождавшись самого богатого из компании, они задвинули засов. И почувствовали себя на свободе. Согласно предварительной договоренности, пленники намеревались скрыться в джунглях, до которых было от тюрьмы не более полуста метров, продраться по ним к побережью и двигаться далее в сторону Панамы по берегу. До первой деревушки или даже рыбачьей лодки. Тысяча долларов вселяла уверенность, что они смогут нанять не только лодку, но, подвернись, и самолет.

— Там, — махнул рукой Алексей, — под навесом джип. Метров двести. Пока рядом никого. Что делаем?

— А если ключей нет? — спросила Татьяна.

— Как нет? — яростным шепотом воскликнул Михаил. — На хера им забирать ключи? Да я и без них заведу. За минуту заведу, отвечаю! У самого «джипарь», елки! Рвем!

— На машине шансов уйти больше, — согласился Борисыч. Поглядел на Татьяну и добавил: — Куртку наденьте, барышня, ботинки и штаны. Незачем в руках держать. Или Любе отдайте.

— Секонд-хенд… — поморщилась Татьяна.

А Борисыч уже повернулся к владельцу долларов:

— Миша, ты хотя бы куртку уступил дамам.

— На джипе мы быстро умотаем отсюда, — высказался Вовик.

— Я не знаю, я боюсь, но ехать-то надо… Леша? — Люба не сводила глаз с моряка.

— Рискуем, — подытожил Алексей и направился к углу здания гауптвахты. Остальные двинулись следом. — Пока никого. С одежкой разбирайтесь шустрее.

Любовь продевала руки в рукава куртки, которую отдал Михаил со словами: «Без нее лучше, бляха, а то не пошевелиться». С Татьяниных плеч уже свисала великоватая для нее куртка, теперь она задумчиво рассматривала ботинки.