Рудник. Сибирские хроники - Мария Бушуева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Девочка тронула ее за руку, словно утешая. Лампия присела перед девочкой, подобрав подол юбки.
– Смотри, Мусенька, какие красивые камни! – Через силу улыбнулась. – И станешь ты на два года старше… А что? Вон ведь какая умница-разумница, просто не по годам.
И девочка почему-то заулыбалась – точно что-то поняла.
* * *
Кронида не оставляли в покое. Присылали проверку за проверкой – сначала только на Сугатовский, а потом и на другие находящиеся в его управлении рудники, сверяли его отчеты и реальные данные, измеряя излишки руд и флюсов. От чтения рапортов, передаваемых в Главное управление Алтайского горного округа, у него уже стало падать зрение, а в его снах черные ящики громоздились один на другой, потом падали, разбивались, но появлялись вместо них новые и снова карабкались на соседние, точно совокупляющиеся черные жуки, елозя по каменному полу.
«…Ящик емкостью пол кубической сажени наполнялся измеряемой рудою вровень с краями, затем оставшиеся промежутки между кусками руды наполняли измеренным объемом воды, до наполнения всех пустот, таким образом определялась сумма объемов кусков руды, из которой вычислялся средний вес кубической сажени руды: добытая на поверхность займет объем, в полтора раза больший, чем в месторождении, и составит на дневной поверхности 2077 пудов. Однако нужно принять во внимание, что сугатовская руда на воздухе после некоторого времени распадается в порошок, поскольку хранится не под крышею, а также то, что атмосферная вода ее выщелачивает и что она легко уносится сильными господствующими здесь ветрами, можно принять вес кубической сажени сугатовской руды и флюсов, сложенных на поверхности, в 2000 пудов».
* * *
Прислуга Кронида Агриппина вышла замуж за рабочего Сугатовского рудника Григория Маханова, того, что прибыл с рудника Белоусовского и, напившись, свидетельствовал против Ярославцева. Она возненавидела Кронида после страшной для нее ночи и, совершив грех, поставила две свечки в церкви: на него и на Лампию – за упокой, к распятию. Всю свою жизнь она будет жить этой ненавистью и вобьет ее, как острие ножа, в свой генетический код.
А весельчак и пьяница Маханов устроился после рудника на ловкое место: могильщиком на барнаульское кладбище. Агриппина стала городской и загордилась. Как-то вечером Григорий ей рассказал со смехом (его почему-то смешили покойники), что хоронили старушку, а гроб никак не могли поставить в яме прямо, он все время переворачивался. И какой-то дед объяснил, что ханшу хоронят, это, выходит, предки ее бунтуют против русского попа, оплакивают покойную.
– О-о-ой, ну и чего, Гринько, ты гуторишь? Чушь ведь, а? – Агриппина зевала, расплетая густые черные косы. После замужества она стала как-то вся поровнее, поженственнее. – Чушь ведь? – И хохотнула гортанно.
– А вот и нет, – возразил муж, – покойники – они что куклы, а души-то, души их, точно тебе скажу, силу потом над миром имеют!
Мать Лампии ушла из жизни так же тихо, как жила. Но гроб ее никак не могли опустить в могилу. Старик Карпов отвернулся от такого безобразия, сердито сказал сыну: «Косорукие! Косорукие да ленивые: как попало копали, вот и узко».
Он хотел было сразу переселиться к Саше в Змеиногорск, но передумал.
А Лампия уже несколько лет жила в Омске с младшей дочкой Марией и на похороны приехать не успела.
Дед о внучке не горевал. И пока жили вместе, ни разу не взял ее себе на колени.
– Не наша, – говорил, – чую.
– Ты просто Олюшку не можешь забыть, оттого и не принял родное дитя, – пытаясь пробудить к малышке дедову любовь, говорила жена, – наша она, на Илью похожа…
Уеду с Алтая, решил Никита Егорович, вернувшись с похорон, в Томск поеду, а то и в Петербург… Не могу здесь.
* * *
Кронид опоздал. Дом был пуст.
* * *
Сначала Кронида просто сняли с должности управляющего рудниками и отправили в Петербург, переведя на мелкую службу, но почему-то не затонуло следственное дело, а все время всплывало и тянулось аж до 1901 (!) года: действия Кронида стали квалифицироваться не как служебные проступки, но как противозаконные. Ему грозила тюрьма. Он надеялся откупиться – благо российский чиновник любой ступени Табели о рангах на взятки падок. Пусть в конце концов он потерял все: и высокое положение, и деньги. Но тюрьма?!
Узнал ли он, что степная царица умерла?
И зачем он вообще приехал в Омск? Увидеть ее? Вряд ли. Хотя некоторая сентиментальность была ему присуща, но долгая любовь вряд ли была в его стиле. Человек карьеры и авантюры, выше всего ставящий продвижение по служебной лестнице и деньги, он воспринимал любое чувство лишь как подспорье этому или как помеху. Но, с другой стороны, к тому моменту он уже потерпел полное жизненное крушение, карьера рухнула, и он пережил величайший позор. И приехал к Лампии уже никем – а точнее, просто обычным, пойманным за руку «прихватизатором», проигравшим в авантюрной игре и отступившим навсегда в тень.
* * *
Над Омском стелилась сизая степь, и в небесной степи паслась одинокая лошадь, которую охраняла серая мохнатая собака.
– Ницца! Ницца!
– Да помер пес твой, мил-человек. – На Кронида смотрел в упор бородатый оборванец. – Дай на хлеб!
– Иди отсюда!
– Я-то пойду, да и ты след в след за мной!
* * *
Старики колыванские говорили, что Кронид так и не женился. Двоюродная сестра Лампии, переехавшая сразу после революции в Петербург с дочерью Женей, рассказала Наталье Ильиничне Ярославцевой-Паскевич, со слов домовладелицы Кондратьевой, что Кронид одиноко старился в полунищей комнате на окраине Петербурга. У него болели ноги, а потом отказала почка.
Так все-таки зачем он решил повидать Лампию?
Попросить прощения? Или решил, потерпев жизненный крах, прислониться к бедной вдове?
* * *
Глухов скончался восьмидесяти трех лет. А сначала засох тот самый любимый Марьей Гавриловной куст шиповника. Она пережила второго мужа на четырнадцать лет – и каждый день ждала письма от своего Кронида. Но так и не дождалась.
* * *
ДЕЛО «Главного Управления Алтайскаго округа по обвинению Горнаго кандидата уставщика Ярославцева в проступках по службе и по обвинению Горнаго инженера Маляревскаго сначала в проступках по службе, а потом в противозаконных действиях» было начато 29 апреля 1887 года, а закончено 12 апреля 1901 года.
7 ноября 1888 года
В Главное Управление Алтайскаго горнаго округа
Рапорт
Произведенное мною по предписанию от 13 Октября, за № 14.237 дознание на 52 нумерованных листах с приобщением к нему подлиннаго предписания, за № 14.237 и копии с разных бумаг, препровожденных ко мне при означенном предписании, всего, при особой описи, имею честь представить дело на восьмидесяти нумерованных, скрепленных и припечатанных листах.