Ради жизни над землей. Воздушный авианосец - Александр Баренберг

Пещера тем временем вновь сильно расширилась. Потолок, усеянный длиннющими сталактитами, свидетельствовавшими о солидном возрасте данной части подземелья, нависал теперь аж метрах в тридцати над головой. А внизу путь то и дело преграждали сверкающие ансамбли карстовых «дворцов», еще более причудливые, чем виденные мною на Земле. Надо полагать, это благодаря низкой силе тяжести, позволявшей образовываться гораздо более разветвленным конструкциям. Приходилось тратить немало времени на преодоление этих прекрасных, но скользких и запутанных препятствий, так же как и упавших с потолка глыб.

Примерно через час после обеда мы достигли очередной крупной развилки. С высоты метров в десять, из уходившего вверх и в сторону хода, лился небольшой водопад, соединяясь с основным потоком ручья. Из ответвления настолько явственно сквозило, что на этот раз даже Ощутилло не стал спорить о том, следует ли свернуть. Решение было очевидным даже для новичков в подземных путешествиях.

Несмотря на немалую высоту, добраться до входа в ответвление особого труда не составило – туда вела естественная «лестница» из застывших потеков. Слоистые ступени скользили под ногами, поэтому люди поднимались медленно и осторожно. Несколько неуклюжему по жизни Вонюше и осторожность не помогла. Уже почти достигнув лаза, он почему-то именно в этот момент решил напиться из водопада. Но не рассчитал движения и сорвался, ухнув с громким плеском в ручей. Не потерял ли он сознания от удара? Я, находясь вместе с Крепышом еще внизу (мы с фонарями остались прикрывать выход), немедленно посветил в место падения. «Герой» оказался в полном порядке, стоя по пояс в воде и недоуменно моргая. Видимо, еще не до конца осознал случившееся.

– Вонюша, а как же пиявки? – попытался привести его в чувство.

– А..? – Тот еще секунду размышлял над моими словами, а когда сказанное дошло, одним прыжком оказался на берегу, суматошно отряхиваясь.

Я внимательно осмотрел его в свете фонаря. Нет, пиявки вцепиться не успели. Наверное, офигели не меньше самого упавшего. Или, скорее всего, разбежались еще раньше от сопровождавшего наше появление света и шума. Так или иначе, но инцидент обошелся без нежелательных последствий.

Пещера вверху стала значительно уже и ниже, но идти не пригибаясь вполне еще позволяла. Тем более что сталактиты и вообще натеки тут практически отсутствовали. Видимо, ход образовался по геологическим меркам сравнительно недавно. Правда, в нескольких местах пришлось протискиваться сквозь сужающиеся до размера, едва превышающего ширину плеч, стены, больно царапая кожу об выступающие острые края. На память пришел слышанный от знакомых спелеологов термин «шкуродер». Кажется, именно такие дырки они и имели в виду под данным названием. Воздух тут был заметно теплее и свежее, а еще через примерно час пути стали появляться мелкие отверстия, выходившие на поверхность. В некоторые из них стекали струйки воды, присоединяясь к протекавшему на полу ручейку. Пролезть в них было нельзя, однако появление выходов свидетельствовало: мы почти на поверхности. В пещеру уже проникал свет и даже слабые звуки из джунглей. Только бы нашелся достаточно широкий проем!

Таковой нашелся еще через полтора часа. Собственно, лаз им и заканчивался, полностью выходя на поверхность. Однако местное светило к этому времени уже скрылось за близким горизонтом, еще чуть-чуть – и на джунгли упадет ночная тьма. Поэтому решили заночевать, не выходя наверх. Факелов осталось всего штук пять, и их зажигать не стали. Пиявки, судя по всему, остались в нижнем ручье, а животных из леса свет не отпугнет, а, наоборот, привлечет. Так что, оставив на этот раз стражу и наскоро перекусив, завалились спать.

Утром следующего дня мы проснулись, полные новых надежд. Получилось! Кажется, выбрались! Позавтракав остатками прихваченных с собой продуктов (на обед еще хватит, а дальше – придется добывать), наш самопровозглашенный командир, прихватив Крепыша, Вонюшу и главного из варваров, более-менее чесавшего по-русски, отправился на рекогносцировку в лес. Посмотреть, куда вынесла нас кривая… А я с последним карабином наперевес остался пока в пещере прикрывать товарищей, приводящих в порядок после трудного перехода убогое снаряжение и одежду.

Разведчики задерживались, делать было совершенно нечего. Ощутилло сидел в сторонке, устало привалившись к увитой мягким плющом скале у выхода, и подремывал. Умаялся, бедняга, за последние двое суток, все-таки он самый старший из моих лагерных товарищей. Даже варвары прекратили уже возиться со своими лохмотьями и тихо переговаривались, собравшись ввосьмером плотной группкой. Я же, сжимая карабин, продолжал внимательно вслушиваться в такой близкий и такой опасный лес. Мало ли какое зверье решит вдруг заглянуть в пещеру?

Заодно в достаточно сильном освещении, проникавшем сквозь входное отверстие в «предбанник» пещеры, впервые внимательно осмотрел трофейное оружие. Да, как мне сразу и показалось – это новодел, изготовлено уже здесь, в Метрополии, а не позаимствовано из внушительных запасов, доставшихся от эсэсовских «дедушек», в отличие от большинства карабинов, захваченных нами на сбитых дирижаблях. То были оригинальные маузеры, в основном – образца последних военных лет, с упрощенными штампованными деталями. Наверное, местные поделки серьезно уступали им в качестве, раз стояли на вооружении только у менее «боевых» караульных частей. Штурмовиков же Патрульной Службы, находящихся на переднем крае, старались вооружать «настоящими» карабинами, несмотря на немалый износ стволов.

То, что производство патронов в Метрополии наладили уже давно, я знал – все захваченные нами боеприпасы несли следы местного изготовления. Осечки, судя по довольно скудному опыту использования трофейного оружия, случались частенько – видимо, состав наполнителя капсюля, смастряченного местными химиками, не сильно соответствовал оригинальному. Но и в таком виде изготовление патронов являлось серьезным достижением немецких «попаданцев», позволившим им почти подмять все остальные народы на планетке. Ну а «новодел» карабина я вообще держал в руках впервые. Да, отличия очень заметны. Качество обработки оставляет желать, как говорится… Шлифованные поверхности – только у самых ответственных деталей. Остальные примыкают друг к другу кое-как. Воронение либо какая другая поверхностная обработка металла отсутствуют. Эту дуру надо тщательно чистить и смазывать каждый день, иначе заржавеет в момент! А чем смазывать, кстати? Заглянул в кожаную сумку, стянутую с трупа караульного вместе с оружием. Кроме запасной магазинной коробки и нескольких пачек с патронами там обнаружились и куски ветоши, а самое главное – бутылочка из мутного непрозрачного стекла, плотно вставленная в специальный защитный кармашек. Вскрытие подтвердило: это какое-то масло, явно предназначенное именно для ухода за карабином. Смочил чуть ветошь и протер внешнюю поверхность ствола и затвора – для разборки оружия сейчас был бы не самый удачный момент.

Товарищи все не возвращались, и я, с завистью посматривая на мирно подремывавшего Ощутилло, начал понемногу беспокоиться. Они, конечно, все люди опытные, но, что такое местный лес, я успел достаточно навидаться. Варвары, видимо, тоже стали тревожиться, так как пламя притихшего было обмена мнениями в их кругу вновь разгорелось. Через пару минут от них отделился самый, вероятно, авторитетный после ушедшего в разведку вожака человек и подсел ко мне. Хочет спросить чего? Ну, пусть попробует.