Я – Джек-Потрошитель? - Александр Чернов

— А я вот болею ужасно. Температура тридцать восемь. — Настя не без эффекта откинула с потного лба прилипшую челку и привалилась к косяку с намерением поболтать. — Муж третий день в командировке, так и поухаживать некому.

— Сочувствую, — сказал я, равнодушно отворачиваясь, и еще раз нажал на кнопку звонка Казанцевой.

Привыкшая к всеобщему поклонению Кудряшкина злорадно фыркнула:

— А Ленку твою в больницу увезли.

— Ну да! — я сделал вид, будто потрясен известием. — Когда?

Настя, поглаживая аппетитный животик, улыбнулась.

— Вчера ночью.

Я оставил в покое бесполезный звонок, вцепился в перила и подключил к голосу бархатный тембр:

— Откуда ты знаешь?

Кудряшкина очертила тапочкой полукруг на полу.

Она заходила ко мне перед тем, как уехать.

— Ты не помнишь, который был час?

Настя нахмурила лоб.

— Кажется, три.

— Ровно в три, не позже? — я затаил дыхание.

— Ну, если быть точной, — вытянула губы трубочкой Кудряшкина, — то без пяти три. Я только приняла снотворное и уснула, — голосом изнеженной барышни продолжала Настя, — как звонок в дверь. Открываю — Казанцева, — Настя поморщилась. — Выглядела уродиной. "Прости, — говорит, — Настюша, за поздний визит". Я еще на часы посмотрела. — Настя приоткрыла дверь шире, и я увидел дорогие настенные часы в стеклянном футляре, украшенном внутри искусственными цветами. — Было без пяти три.

В носу у Насти хлюпнуло. Кудряшкина, как прищепкой уцепилась за него двумя пальцами и потянула воздух. Раздалось пение закипающего самовара.

Я ждал, что же Настя скажет дальше, но напрасно. Она молча пялила на меня глаза. Лицо у меня стало угодливым.

— Лена приходила только для того, чтобы извиниться за то, что разбудила?

Ямочки на щеках Насти поплыли к ушам.

— Нет, конечно. Она сказала: ее кладут в четырнадцатую горбольницу, и если кто ее спросит, просила передать, что она там.

Лену точно увезли в больницу?

Настя вскинула брови:

— Что значит точно?

Я смешался, соображая, как лучше объяснить, и потер шею.

— Ну, может быть, Лена сказала тебе, будто едет в больницу, а на самом деле осталась дома или поехала куда-нибудь в другое место?

Настя укоризненно покачало головой с короткой стрижкой.

— Ох уж эти мужчины, — сказала она, плутовски улыбаясь. — Все такие недоверчивые… Уехала она, уехала. Эту коровушку держал под руку врач в белом халате. Я его знаю. Довольно милый мужчина. Потом они вместе ушли. Может, зайдешь, чего мы в подъезде мерзнем?..

Я вспомнил ее верзилу мужа — тренера волейбольной команды, который сейчас, очевидно, был на сборах, и сказал, что зайду в другой раз.

"…Казанцева звонила ко мне без пятнадцати три, — думал я, спускаясь по лестнице. — Минут пять мы с ней разговаривали. Без пяти она заходит к Насте. Примерно в три я слышал звук отъезжавшей машины "скорой помощи". Все как в аптеке. — Лена не виновна… Но я никак не хотел расставаться с первой же версией. — Но, может, Лена сговорилась с Настей, и та морочит мне голову с врачом, который был якобы с Леной. Или Лена договорилась с врачом и заморочила голову Насте. А может, просто, проводив врача до машины, отказалась ехать в больницу. Вместо этого она отправилась к Тане и убила ее".

Однако, по моим подсчетам, Таню убили в половине третьего. Раньше трех Лена не могла выйти из дому. Начиная с трех часов ночи, ей понадобится не менее 20 минут, чтобы добраться до Тани, плюс десять минут, чтобы совершить преступление. Получается половина четвертого. Поздновато для убийства, раз Таня уже час как была мертва. Но кто знает?..

Я вернул ключ Кузьминишне. Короткими перебежками выбрался за окраину квартала, где еще сохранились старые постройки. Среди невзрачных домиков отыскал серое здание "Энергосбыта" и прошел в кабинет начальника.

Глава "Энергосбыта" Евдокимов Витька — мой двоюродный брат по отцовской линии, встретил мою персону озабоченным выражением лица.

Что стряслось? — спросил он, явно озадаченный неожиданным вторжением родственничка. — Все живы-здоровы?

Я навалился на стол.

— Все в порядке, чего и тебе желаю.

Виктор старше меня на несколько лет, но отношения у нас братские. Он шутливо ударил меня кулаком в грудь и подмигнул:

— Потратился на девочек, теперь деньги нужны, да?

Я открыл рот, как для чистки зубов:

— Спасибо, пока обхожусь своими.

— Тогда не понимаю цели вашего визита, — светским тоном произнес Виктор, сверкнув золотыми коронками.

Я преувеличенно-любовно отряхнул плечо Виктора, испачканное где-то известью.

— Мне нужно поставить печать, — сказал я, раскрывая сфабрикованное удостоверение работника ГУВД.

Виктор взял книжечку, прочитал и рассмеялся:

— И ты хочешь, чтобы я на эту дрянь поставил печать "Энергосбыта"?

— Очень хочу!

— Почему бы тебе не зайти в поликлинику? Штамп "для рецептов" как нельзя лучше подойдет к этой галиматье. — Простецкое, губастое лицо Виктора с утиным носом и выпуклым лбом лучилось весельем. С издевательским сочувствием он сказал: — Ты настоящее удостоверение видел?

— Видел, ну и что? — буркнул я.

— Ничего. Милиция — серьезное государственное учреждение, их удостоверения отпечатаны типографским способом… А эту кустарщину, — Виктор, как термометр, но с пренебрежением встряхнул моим рукоделием, — первый же встречный швырнет тебе в лицо и пошлет… сам знаешь куда.

Я поджал губы:

Не пошлет. Мой контингент не вчитывается в удостоверения. "Прокатывали" же корочки "заслуженного алкоголика страны"… Поставь печать!

Виктор тряхнул соломой волос на голове.

— Тебе не кажется, что пора бы прежде объяснить назначение сего документа?

Я охотно ответил:

— Тут нет секрета. Я сейчас пишу статью. Мне нужна кое-какая информация, которую я рассчитываю выжать из людей гораздо проще с помощью удостоверения милиционера, нежели журналиста.

Виктор колебался.

— Я не стану обсуждать этичность способа, каким ты желаешь добиться цели. Ты достаточно пожил, чтобы разбираться в вопросах морали. Но если говорить о юридической стороне, то я боюсь, у тебя могут возникнуть большие неприятности за подделку документов, и твоя инфантильность в этом случае тебе не поможет.

— Чего?! — я во все глаза таращился на Виктора. — Пошел ты… Сам знаешь куда. Воспитатель выискался. Он боится за мои неприятности. — Я протянул руку за красной книжечкой. — Скажи лучше, что ты боишься за те неприятности, которые могут возникнуть у тебя, если обнаружится, что печать в удостоверении поставил ты.