Я – Джек-Потрошитель? - Александр Чернов

Динара авторитетно изрекла, положив конец спору:

— Женя, Борис Егорович прав. Здесь действовал извращенец, причем холодный и расчетливый. Очевидно, им является тот парень, которого Карпова видела в дверной глазок. Если бы в квартиру ворвался — как ты говоришь — ослепленный ревностью Николаев, он, конечно, мог в состоянии аффекта убить свою бывшую жену, но в этом случае убийству непременно предшествовали бы пьяные разборки, ссора и драка, тогда на лице жертвы застыла бы гримаса ужаса, в комнате остались бы следы борьбы, а на трупе побои. Ничего этого нет. Ты посмотри на лицо девушки, оно у нее умиротворенное. С таким лицом не умирают после скандала с ревнивым мужем.

Против таких доводов не попрешь. Женя молчал, но по его глазам было видно, что его не убедили. Хвостов примирительно сказал:

— Ладно, лейтенант, не обижайся. Я не отбрасываю твою версию, возможно, ты и прав. Мы, конечно же, сопоставим отпечатки пальцев Николаева с отпечатками, найденными в квартире, и после того, как вскрытие установит точное время смерти, проверим его алиби на этот час, и сделаем многое другое. Но сейчас за работу. Опроси соседей и поезжай в онкологическую клинику. Очевидно, мать Николаевой приобретала путевку через профсоюз. Выясни у них адрес санатория и отстучи телеграмму. Надо сообщить о трагедии и вызвать ее домой.

Женя застегнул на кителе пуговицы.

— Я могу идти?

— Ступай, — разрешил Хвостов, собирая в "дипломат" бумаги. — После обеда жду тебя в ГУВД. Остальные закругляйтесь, через несколько минут выезжаем.

Мной овладела жуть. Здорово они меня обделали, превратив в убийцу-живоглота — тоже мне, нашли извращенца. Я сорвался с места и подлетел к Хвостову.

— Борис Егорович, я отлучусь ненадолго.

Хвостов, защелкивая на "дипломате" замки, безразлично кивнул и сказал двум вошедшим с носилками санитарам:

— Можете забирать тело.

Cмертельно раненный, я бросился домой. Меня подгонял страх. На автобусной остановке я натолкнулся на мать. Она в пальто, берете и сумкой в руках направлялась на базар. Я схватил ее за локоть. Родная мать меня не узнала и шарахнулась, как от уличного хулигана, но вдруг просияла:

— Ба! Да ты никак постригся?

Взглядом я выразил признательность.

— Твоя заслуга.

— Так намного лучше, — оценила мать прическу и поправила мне узел галстука. — Ты чего так рано?

— Паспорт забыл, — соврал я и потребовал:

— Дай ключи.

Мать возмутилась:

— Свои опять дома забыл?

— Забыл, забыл…

— Да что с тобой? — вгляделась мать. — Что у тебя с лицом?

— Новое купил, — огрызнулся я, схватил ключи и помчался дальше.

Родные стены создавали хоть какую-то иллюзию безопасности. Фантасмагория! Такого не может произойти в жизни. Это сюжет для детективного романа — меня разыскивает милиция как сексуального маньяка! Невероятно, но все действительно сходится на мне! Я в панике метался по квартире, словно дикий зверь в клетке. Не знал, что мыслей одновременно может быть так много. Они растревоженным ульем жужжали в голове, мешая сосредоточиться. Что делать? Бежать? Уехать куда-нибудь подальше? Глупо! Исчезновение выдаст меня с головой и послужит основанием лишний раз подозревать в убийстве. Да и далеко ли уедешь без средств и связей, коль на меня объявят розыск по всей стране? Первый же полустанок станет последней остановкой, где мне наденут наручники… Пойти сейчас к Хвостову и рассказать обо всем? Как там у них: "добровольное признание смягчает участь".

Но, черт возьми! Я же вышел от Тани ровно в половине третьего. Время я помню отлично. У меня даже есть свидетель — таксист, который подбросил меня до перекрестка, и он может подтвердить это. Однако Динара Ахмедова назвала приблизительное время смерти — полвторого, крайний срок полтретьего. Когда я покидал квартиру, Таня была жива. Выходит, ее убили сразу после того, как я ушел. Если вскрытие покажет, что смерть наступила полтретьего, не позже, — таксист плохой свидетель. Получится, будто совершив убийство, я тут же скрылся. А вдруг экспертиза ошибется хотя бы на полчаса и даст заключение, что Таня умерла в два? Будет еще хуже. Как раз в этот час я лежал с Таней в постели и занимался с ней любовью. Значит, я сексуальный маньяк? Идиотство какое! Но как ни крути, мне не удастся доказать свою непричастность к убийству. В луже крови лежали мои ключи. Повсюду на месте преступления отпечатки моих пальцев. Смыслов нашел окурок "Стюардессы". Карпова видела, как я выходил из квартиры, описала мои приметы и наверняка сможет опознать. Путем анализа можно определить и то, что с Таней спал я. Да, я идеально подхожу под роль убийцы! С таким грузом улик ни один суд не вынесет мне оправдательного приговора.

Чудовищно! Я сяду в тюрьму за убийство девушки, в которую влюбился, и всю оставшуюся жизнь буду раскаиваться в этом. А настоящий преступник будет разгуливать на свободе и насмехаться надо мной. Но это несправедливо!

Мысли заработали в другом направлении. Какое счастье, что я постригся и надел костюм! Я еще раз с благодарностью вспомнил мать. Легко представить, что произошло бы, появись я перед Карповой в сером свитере, синих брюках с длинными волосами… Но я представлять не стал: голова разрывалась на части, я чувствовал, еще немного и у меня произойдет нервный срыв.

Я поплелся в ванную комнату, подставил голову под сильную струю ледяной воды. Я стоял так, пока не заломило затылок. Вытерся полотенцем.

…Из ванной я вышел другим человеком: с твердым намерением самому разыскать убийцу Тани. Когда я увидел перед собой конкретную цель, мозги начали более-менее работать; мысли выстроились в ряд. Я вышел на лоджию, открыл окно, закурил.

"С чего начать?" — думал я, усаживаясь на стул и пододвигая пепельницу. — Наверное, с того, что Хвостов ошибается, считая, будто я вернулся в квартиру и оставил дверь приоткрытой. Я не возвращался. Уходя, я захлопнул дверь, Карпова видела это, — ключ остался торчать с внутренней стороны замка. После меня дверь никто открыть не мог. Другой ключ просто не повернулся бы в замочной скважине.

Если верить Смыслову, через окна влезть невозможно. Есть только один способ попасть в квартиру — через лоджию. Смыслов отверг этот вариант, ссылаясь на то, что преступник оставил бы после себя мокрые следы. Бог с ним, со следами, их можно и затереть. Я и так знаю: через лоджию никто не влезал, потому что, когда я попытался поцеловать Таню, ветер распахнул окно, Таня бросилась закрывать створки, и потом проверила остальные окна, подергав их за ручки. Все они были наглухо закрыты.

Раз окна, лоджия и дверь исключаются, — напрашивается простой вывод: Таня сама открыла двери убийце… Кого она могла впустить в дом в ночное время?.. Только хорошо знакомого человека, от которого никак не ждала предательского удара.

Очевидно, после моего ухода кто-то пришел к Тане. Ничего не подозревающая девушка впустила его, провела в свою комнату. Этот человек оглушил полусонную Таню ударом кулака, потом уложил ее в постель и перерезал бритвой горло. Бритву он забрал с собой и ушел, не захлопывая дверь. О каком выражении ужаса на лице можно говорить, если девчонку зарезали в бессознательном состоянии?